Рут Лаймерс спешил по коридорам полицейского участка, боясь, что уже опоздал. Кто же знал, что именно в тот день, когда ему нужно будет вернуться в клинику, переговорить с профессором Кроненом, Саммерсу и его коллегам удастся поймать очередного маньяка. Молодому врачу об этом сообщили только полчаса назад, и вот он влетел в допросную, как раз вовремя, чтобы окрикнуть детектива, занесшего кулак для удара:

— Не смейте, Саммерс! — рявкнул он, швырнув на стол папку с пока еще пустыми листами.

Тот недовольно ругнулся, но кулак опустил:

— Это вы… чего вам надо? Вроде вы не его адвокат.

Молодой психиатр поморщился и, забрав папку, сел на стул. Закинув ногу на ногу, щелкнув шариковой ручкой.

— Вы прекрасно знаете, кто я, Саммерс. Вы можете продолжить допрос, но прошу вас держаться в рамках закона.

Лаймерс… как же он раздражал Рональда, до зуда в пальцах, одним своим существованием, и парень отвечал ему взаимностью. О да, он всегда словно нарочно мешался под ногами. Вот и сейчас сидит, буравит взглядом, весь такой правильный и спокойный.

— Вы, если пришли, лучше сидите тихо и не вмешивайтесь.

— Приходить сюда не моя прихоть, детектив, — сухо отозвался парень, начиная делать записи. — Это моя работа, такая же, как и ваша, но, в отличие от вас, я собираюсь следовать профессиональной этике, нарушения которой не потерплю в своем присутствии.

И тут допросная разразилась смехом подозреваемого.

— Вы ведете себя, как женатая парочка, — позволил себе заметить Браунт.

За что тут же получил по морде.

— А ты бы лучше чистосердечное писал, остряк.

— Саммерс, не заставляйте меня писать на вас рапорт вашему же начальству, — жестко отозвался психиатр, вновь осаждая детектива. Впрочем, это было последнее его замечание, после потянулись бесконечно долгие часы допроса, во время которого Лаймерс делал пометки, расписывал план диагностики в клинике. Да, здесь была необходима экспертиза, а не просто жесткий допрос, предпочитаемый детективом Саммерсом, который в последнее время все чаще работал кулаками. Когда все закончилось, и подозреваемого вывели, он в упор посмотрел на Рональда Н. Саммерса.

— Ну, давайте, катайте рапорт, великое дело… — собрав документы, Саммерс захлопнул папку и поднялся, гася лампу, как бы молча приглашая психиатра покинуть помещение.

— Думаю, эффективнее будет привезти вам смирительную рубашку, — чуть фыркнув, отозвался тот, тем не менее, поднимаясь на ноги и следуя за детективом. — Вы ведете себя непрофессионально. В чем дело, Саммерс? Быть может, обсудим эту проблему?

— С ними иначе нельзя, — отрезал детектив, пытаясь сдерживаться. — Это ваше дело — говорить по душам. С ними, не со мной. Я не болен и в ваших услугах не нуждаюсь.

Он ему еще указывать будет, этот сопляк, отдающий голубизной. Недомужик, которого одним ударом прибить можно, как назойливую муху. Ну вот куда он лезет? Сидел бы себе в кабинете, практиковал психоанализ для бизнесменов… так нет, ему «романтику» подавай.

— Иногда к психиатру стоит обратиться до того, как в его услугах возникнет явная необходимость, тогда есть большая вероятность, что можно будет обойтись без более серьезной терапии, — отозвался Рут, вытаскивая из кармана портсигар, чтобы, вытянув искомое, щелкнуть зажигалкой. Сделать первую затяжку, зажав между изящными пальцами музыканта или художника пародию на сигарету, которой, по мнению Саммерса, невозможно было накуриться.

— Если вы не в курсе, в нашем ведомстве все сотрудники регулярно посещают штатного психиатра, — заметил он, поджав губы и развеивая рукой ментоловый дымок.

— Я в курсе, как он работает, — фыркнул парень в ответ, проходя в кабинет детектива и стряхивая пепел в кубическую пепельницу на его письменном столе.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил тот, и в его голосе прозвучали угрожающие нотки.

— Лишь то, что я обеспокоен вашей повышенной агрессивностью и даже жесткостью, — отозвался юноша и глазом не моргнув в ответ на скрытую угрозу, присев на стул возле стола детектива, он положил на столешницу папку.

— Ну, так напишите рапорт, — вздохнул Саммерс, давая понять, что устал от этой беседы и от самого собеседника.

— Это все равно не подействует, — отозвался Лаймерс, продолжая делать записи красивым быстрым почерком. — А мне нужно, чтобы вы поняли, что так нельзя.

— Слушайте, Лаймерс, — полицейский закурил, перебивая ненавистный запах крепким табаком. — Мне кажется, это вы не понимаете, что по-другому эти ублюдки просто не понимают, и если бы в полиции работали одни фиалки вроде вас, большинство преступников продолжало бы гулять на свободе.

— Большинство из них больны, Саммерс, и вы должны понимать это, как и то, что они не воспринимают физическое насилие так, как воспринимаете его вы. Но дело даже не в этом. Вы говорите, что действенны только ваши методы, но если психиатрия такая уж бесполезная, то почему вы бежите ко мне, когда не можете поймать преступника? — докурив, доктор затушил сигарету и в упор посмотрел на собеседника, прежде чем захлопнуть папку и начать собираться. — И подумайте на досуге о посещении врача, правда. Доброго дня.

И парень быстро покинул чужой кабинет.

Сбежал, если быть точным.

— Не говорил я, что она бесполезна! — заметил Рон уже в закрытую дверь. — Просто у всех свои методы…

В этот день они больше не пересекались, но на следующее утро по пути в допросную Саммерса перехватила секретарша шефа. Миловидная блондиночка, глупо хлопающая длиннющими ресничками.

— Рон, шеф просил передать, что теперь допросы психа будут проходить исключительно в присутствии Лаймерса и с его активным участием. Представляешь, этот умник выбил себе разрешение прерывать допрос, когда посчитает нужным это сделать. Вот, — красавица протянула ему несколько печатных листов.

— Вот же гавнюк мелкий… — скрипнул детектив зубами. Забрав бумаги, продолжил путь. Войдя в помещение, словно не замечая психиатра, распорядился доставить Браунта. И только тогда в упор посмотрел на Рута. — А вы шустрый…

— Лишь привык профессионально выполнять свою работу, — не моргнув глазом отозвался доктор, все же оторвавшись от записей. — Чего и вам желаю.

Впрочем, перепалки не получилось, поскольку в помещение ввели подозреваемого, и потянулись бесконечные часы изнуряющего допроса, во время которого Браунт с упоением расписывал, как убивал. Двадцать известных жертв: девочки и девушки, которых ублюдок насиловал, а после еще у живых отрезал части тела, руководствуясь тем, что так ему якобы велели небеса, ведь девочки были грязными шлюхами. Было видно, как Браунт возбуждается от воспоминаний, как по его телу проходит нервная дрожь.

Саммерс, конечно, всяких отморозков видел за свою жизнь, но даже ему как-то поплохело от «исповеди» подозреваемого, и он закурил очередную сигарету. Когда череда признаний иссякла, он вызвал дежурного, приказав увести Браунта, и посмотрел на психиатра:

— Да, это определенно ваш клиент.

— Безусловно, — отозвался парень, продолжая делать свои записи.

За время допроса он ни разу не выказал своего омерзения, не поменялся в лице. Ни один мускул не дрогнул. И это пугало.

— И что можете сказать, что так сдвинуло его по фазе? — поинтересовался детектив.

— Пока нет, помимо допросов, нужно продолжать работать с ним, я смогу это сделать, как только его переправят в клинику, — заметил доктор, закрывая папку и вновь закуривая эту пародию на сигарету, слишком по-девичьи закинув ногу на ногу.

— Больной ублюдок… Вы получите его уже завтра, к обеду, — заверил он Лаймерса, намекая, что больше того здесь никто не задерживает.

— А когда я заполучу вас? — вопросил молодой доктор и тут же оговорился: — На консультацию.

Рональд шумно выдохнул, выпустив дым в лицо собеседника. Тот его раздражал, и словно не замечал этого, не чувствовал, что у мужчины уже чешутся руки. Вот как с таким разговаривать?

— Мне казалось, я высказался достаточно ясно, — заметил он, прожигая психиатра взглядом. — Я не нуждаюсь в ваших услугах. А если и пойду на прием, то это будете не вы.

— Я могу посоветовать вам профессора Дитриха Кронена. Прекрасный специалист и очень чуткий человек, — глазом не моргнув отозвался молодой доктор и, открыв папку, протянул мужчине... визитку.

И Саммерс взял, спрятав в карман, как обещание подумать.

— Ну, я вас больше не задерживаю.

Кивнув, Рут затушил сигарету и направился прочь, прижимая к себе папку, как самое дорогое. Ну и кто из них псих?

Еще поработав с документами, чтобы Лаймерс мог в срок получить своего маньяка, а они сбагрить его с рук, Рональд закрыл кабинет и отправился в бар. Где отчаянно надирался всю ночь, жалуясь бармену на свою нелегкую судьбу, на психопатов, которых приходилось ловить, и одного надоедливого психиатра, который мечтал залезть к нему в голову. Тот уже привык за долгие годы знакомства и послушно кивал, соглашаясь и подливая в стакан выпивку, с помощью которой полицейский пытался скрасить неприятности по службе или забыть обиды.

Наутро Рональд проснулся со ставшим уже привычным диким похмельем, едва услышав будильник и еще долго игнорируя назойливый механизм. Но работа — это святое, и он заставил себя подняться и сварить крепкий кофе, чтобы хоть немного почувствовать себя человеком. Толком не позавтракав, приехал в участок, прекрасно помня, что должен приехать этот педик Лаймерс, чтобы забрать маньяка. Он даже представил довольную физиономию психиатра, когда они сядут в одну машину, разделенные только сеткой.

Вот только психиатра на месте не было. Более того, тот не объявился и ко времени перевозки Браунта в клинику. Дозвониться ему никто не мог, и тогда шеф связался с профессором Кроненом, дабы прояснить ситуацию.

Профессор, к его чести, примчался довольно быстро, при этом жутко нервничая и пытаясь дозвониться до подопечного со всех доступных ему телефонов. Но, так же, как и полицейские, потерпел фиаско, и оттого, казалось, нервничал еще сильнее. Вот все документы были оформлены, и он уже сидел в машине рядом с Саммерсом. Закурив, вдруг обратился к нему.

— Ваши коллеги сказали, что вы вчера разговаривали с Рутом перед тем, как тот ушел. Он не обмолвился, случаем, куда собирался пойти?

Рональд вдохнул. У него раскалывалась голова, а тут еще этот инцидент…

— Нет, он мне не докладывал.

Выдохнув табачный дым в приоткрытое окошко, мужчина удрученно покачал головой и вновь набрал чужой номер, чтобы, слушая гудки, тихо уговаривать того, кто не мог его услышать:

— Ну же, Рут, возьми трубку... Не заставляй меня думать о том, что кто-нибудь до тебя добрался...

— Думаете, его мог подкараулить кто-то из бывших пациентов? — поинтересовался Рональд.

Или кто-то трахнул в тихом переулке…

— Все возможно. Даже более чем вероятно. Специфика работы, вам ли не знать, — глухо отозвался профессор, растерянно поглаживая заблокированный экран телефона. Тряхнул головой. — Я понимаю, что по всем правилам, по закону бить тревогу еще рано, но завтра или даже уже через пару часов может оказаться слишком поздно что-то предпринимать. Вы меня понимаете?

Саммерс вздохнул, закуривая. Конечно, он понимал, на что намекает Кронен, тот хотел, чтобы он, как коллега, заявил о пропаже Лаймерса, тогда к поискам приступят немедленно. Но, черт подери, почему он?! Что, полицейских в участке мало.

— Хорошо, но прежде мы заедем к нему и, если он не спит в своей постели, я дам делу ход.

— Согласен, — тихо отозвался мужчина, потерев бровь. — Спасибо вам.

Автомобили сопровождения плавно ехали по загородному шоссе, чтобы затем, выехав в лесополосу, добраться до шикарного особняка, окруженного садами и все тем же лесом. Саммерс, естественно, знал об этом месте, но ни разу здесь не был. И почему психов селят в таких прекрасных местах?

Впрочем, он не озвучил этот вопрос, так и оставив при себе. Дождавшись, пока Браунта оформят и определят в палату, он с нескрываемым удовольствием покинул давящее на психику заведение.

— Ну что, док, поехали? — спросил он, когда они с Кроненом вернулись в салон его служебного автомобиля.

— Да, конечно, — кивнул мужчина, вновь закуривая сигарету. Очередной набор чужого номера не имел успеха — гудки остались без ответа.

Доставив профессора по названному адресу, Рональд поднялся вместе с ним и позвонился в квартиру, из которой не доносилось ни звука. Еще звонок, и тишина. Вздохнув, Кронен вытащил из кармана куртки ключи, чтобы открыть злосчастную дверь. В квартире было пусто. Как-то по холодному красиво и очень чисто. В общем, было видно, что хозяин приходит сюда только переночевать и выпить кофе. Сегодня, судя по всему, он не сделал и этого.

Чуть слышно выругавшись себе под нос, Рональд достал мобильный и связался с шефом, чтобы выполнить свою часть уговора. Кроме того, даже если Рут был педиком, и вообще бесил его, все же Саммерс был полицейским и стоял на страже покоя обычных граждан.

Выкуривший за это утро столько сигарет, что впору было уже позеленеть, профессор вытащил из портсигара последнюю и с раздражением захлопнул его.

— Спасибо, — обронил он, как только мужчина окончил разговор.

— Ну что вы, это мой долг, — заверил Саммерс, искренне сочувствуя сходящему с ума от беспокойства профессору. — Может, я тут осмотрюсь, вдруг найду что-нибудь интересное?

Хотя и вряд ли в этой стерильной чистоте…

— Конечно, — пожал плечами психиатр, открывая окно и устало прикрывая глаза, — хотя, разумеется, вряд ли вы найдете здесь что-то интересное, кроме его рабочих записей.

— Может быть, вы знаете, и где они хранятся? — поинтересовался полицейский.

Мужчина кивнул и, подойдя к книжным полкам, открыл высокий угловой пенал рядом с ними, чтобы вытащить на свет божий увесистую кипу папок, имеющих на своих обложках необходимые опознавательные знаки: фотокарточку пациента, имя, фамилию и индивидуальный код.

Прилично так работы.

— Не поможете отобрать тех, кто сейчас на свободе? Полагаю, искать следует среди них.

— Да, конечно, — отозвался мужчина, тут же начиная перебирать папки, чтобы отобрать лишь несколько из них. — Только вот эти трое. Могут быть потенциально опасными, если случится рецидив.

— Понимаю. Спасибо вам за помощь, с этой троицы, думаю, мы и начнем поиски, — сказал Рональд, бегло знакомясь с физиономиями подозреваемых. — Подбросить вас домой, док?

Посмотрев на Дитриха Кронена, подумал, что к нему он, пожалуй, как-нибудь сходит на консультацию.

— Нет, спасибо, мне нужно возвращаться в клинику, — ответил мужчина, надевая куртку, когда они прошли в прихожую. — Прошу вас, держите меня в курсе дела.

— Непременно, — заверил Саммерс, прощаясь у подъезда и проводив психиатра взглядом, завел автомобиль, направляясь в участок. Предстояло много работы.

В участке все уже стояли на ушах. Ну как же, любимчик шефа пропал! Интересно, с ним он тоже?.. Впрочем, додумать неуместную мысль ему не дали. Этот самый шеф и не дал:

— Саммерс! Ты был у Лаймерса дома? — с ходу потребовал он отчета. — Общался с его начальником? Что он говорит?

Вздохнув, Рональд кинул на стол папки:

— Были мы дома, он туда не заходил. Мы с профессором отобрали возможных подозреваемых из бывших пациентов. Я собираюсь взять пару ребят и наведаться к ним, — отрапортовал он.

— А что насчет тебя? Ты ведь последний с ним контактировал вчера, насколько нам пока известно. Он не говорил ничего о том, куда собирался? — спросил мужчина, изучая папки с записями.

— Нет, он не говорил. А я не спрашивал… — ведь знает же, что Рон терпеть психиатра не может. — Он ушел, а я остался в участке, если надо, спросите у ребят, они подтвердят.

— Ладно, расслабься. Верю. Однако ситуация и впрямь неприятная. В случае похищения Лаймерса, у нас мало времени. Если, конечно, его уже не пристукнули где-нибудь, или кишки не выпустили, — заметил шеф и глотнул кофе.

— Все возможно. Так я пойду работать?

Время и правда поджимало. А ведь, кроме версии с местью, надо было проверить и другие: дорожное ДТП, несчастный случай, ограбление, озабоченные отморозки…

Ну и где прикажете вас искать, док?..

— Не только можешь, но и обязан! — "подбодрил" его шеф, а после направился прочь, раздавая указания направо и налево.

Поиски длились уже сутки, которые Рональд провел на кофеине, не сомкнув глаз. Почему-то, по мере отпадения кандидатов в похитители Лаймерса, в нем зрела непонятная тревога, хотя что ему до этой голубой фиалки, сгинет — не расстроится. Только когда парни откопали свидетеля, сообщившего, что видел Рута у заброшенного склада, к которому его тащил неопознанный мужчина, он сорвался с места и помчался по указанному адресу. Чтобы, прибыв одним из первых, сбить навесной замок с давно проржавевших дверей и ворваться внутрь, с ужасом ожидая обнаружить хладный труп психиатра. Осветив холодное помещение мертвенным светом профессионального фонарика, он заметил Лаймерса. Тот лежал нагой на грязном бетонном полу, свернувшись в позе эмбриона, руки были скованы за спиной наручниками, а глаза заклеены липкой лентой. Его бледное худое тело, покрытое ссадинами и кровоподтеками, сейчас выглядело ничтожным, как никогда в этой жизни.

Выругавшись, Рональд подошел ближе и присел возле психиатра, первым делом проверив пульс. Закричал напарнику:

— Скорую вызывай! Он жив.

Продолжив осмотр, обнаружил следы, явно указывающие на то, что психиатра не только жестоко избили, но и изнасиловали. Испытав жалось вперемешку с отвращением при одной только мысли о противоестественном акте, который совершил над несчастным преступник. Сняв с себя куртку, Рон прикрыл ею бесчувственное тело и набрал номер Кронена, сообщив, что его подчиненный жив, но ему, скорее всего, потребуется психологическая помощь. А потом осторожно отлепил ленту. Лаймерс болезненно застонал, кожа вокруг его глаз уже начала воспаляться от долгого контакта с токсичным клеем. Скула была рассечена, а губы разбиты в кровь. Досталось бедняге... Только в мыслях был некий оттенок злорадства — ведь он всегда знал, что так оно и будет!

Вот психиатр приоткрыл глаза, и в темно-синих омутах на краткое мгновение отразился ужас, а секундой позже парень дернулся, будто мечтая сбежать.

— Тише. Тише, это я, — успокоил Саммерс, даже рассеянно погладив по спутанным волосам. — Скорая уже едет, и Кронен… Вы узнали того, кто это сделал?

В помещении было холодно, но переносить Лаймерса он не решился, во избежание усугубления, если у того окажутся какие-то внутренние повреждения.

Психиатр смотрел на него, дрожа и словно не понимая, что у него спрашивают, попытался рвануться прочь от руки. С губ, хватающих воздух в попытке сделать вдох, сорвался стонущий болезненный хрип:

— Не трогай меня!..

И Рональд послушно убрал руку. Все правильно, он на месте Рута тоже меньше всего хотел бы, чтобы его нашел и утешал вот такой вот Саммерс. Просто укутал плотнее в куртку и отошел, чтобы встретить врачей, которые, бегло осмотрев пациента, поместили в его машину. Рон не хотел ехать с ними, но должен был, чтобы записать показания и выставить охрану на тот случай, если неизвестный решит добить психиатра.

Но допросить Лаймерса у детектива не вышло: сначала тем занялись врачи, а затем Кронен, прилетевший в больницу, как только, так сразу.

— Вы видите, в каком состоянии?! Позвольте мне привести его в порядок! Все допросы утром, — безапелляционно заявил мужчина, выйдя из чужой палаты, пробыв с подчиненным буквально пятнадцать минут.

И Саммерс не мог не признать истины в словах дока, выглядел Рут неважно, а эмоционально и подавно был не расположен к разговорам.

— Конечно, ему надо отдохнуть. Я вернусь утром, — ему и самому отдохнуть не мешало, все-таки почти двое суток без сна, это тоже не проходит бесследно… — Я оставлю за дверью полицейских, если что-то понадобится или случится, обращайтесь к ним. Если он заговорит, позвоните мне.

В ту ночь он спал как убитый, а утром, как и обещал, прибыл в больницу, где первым делом перекинулся парой слов с охранниками, которые доложили, что Кронен отбыл всего пару часов назад, ничего не сказав. Это показалось Рону странным, впрочем, возможно, что-то случилось в клинике, и психиатр очень спешил.

Прежде чем войти в палату, он постучал, чтобы не испугать несчастного, но обнаружил того спящим. Хороший знак. Или Лаймерс слишком намучился, и даже страх и вероятные кошмары не смогли противостоять сну. Значит, снова ждать…

Впрочем, парень проснулся довольно скоро, примерно через полчаса, с тихим болезненным стоном приоткрывая глаза. Вздрогнул, увидев детектива, пьющего кофе из автомата, но почти тут же взял себя в руки, даже, кажется, улыбнувшись.

— Доброе утро, детектив, — прошелестел он, попытавшись сесть.

Тот отставил стаканчик и пересел ближе, мягко удерживая психиатра от преждевременного подъема:

— Лежите. Доктор сказал, вам еще рано вставать, — предупредил он, тут же убирая от парня руки. — Как вы себя чувствуете?

— Бывало и лучше, — отозвался тот, замирая от чужого прикосновения, словно кролик под взглядом удава.

— Верю, — Рональд позволил себе чуть улыбнуться. — Вам, наверно, неприятно мое общество? Я понимаю. Давайте я запишу ваши показания и исчезну, — предложил он. — А то меня шеф живьем съест…

Парень покачал головой, чуть опустив ее:

— Это больше рефлекторное. Но, боюсь, я не смогу вам помочь. Я не знаю, кто этот человек, и не видел его лица. На нем была бейсболка.

Рональд вздохнул. Плохо. На складе преступник совсем не оставил следов, разве что сперма, которую тот оставил внутри Лаймерса, что-то расскажет о нем, да соскоб из-под ногтей Рута.

— Ну, а голос, может, он говорил с вами?

Психиатр медленно покачал головой и, тихо выдохнув, посмотрел в окно.

— Нет, — прошелестел он, сжимая в пальцах покрывало.

— Уверены? Попробуйте вспомнить, вы ведь понимаете, насколько это важно, — попросил полицейский, которому показалось, что с ним недостаточно откровенны.

— Его голос был похож на ваш, — отозвался психиатр, откинувшись на подушки и прикрывая глаза.

— Значит, он все-таки говорил… — заметил Рональд, делая запись в протоколе. — Что именно он вам говорил?

— Всячески выражал презрение и даже ненависть к моей персоне, а потом... — Рут кашлянул и замолк.

Что было потом, полицейский мог додумать сам, и потому не стал настаивать на продолжении. Опустил взгляд, чувствуя себя немного не в своей тарелке, ведь он тоже вел себя с парнем так, правда, не переходя границ.

— Может быть, вы обратили внимание на характерные выражения, или он упоминал что-то, что могло бы дать нам зацепку?

Лаймерс замолк, некоторое время смотря в потолок, потом все же осторожно присел.

— Он латентный гомосексуал, не признающий себя, боящийся и презирающий свои наклонности, что перешло в крайнюю степень гомофобии. Я стал для него объектом, на который он смог выплеснуть всю свою болезненную одержимость. Видимо, мой внешний вид соответствовал его представлениям о представителе другой ориентации.

Психиатр говорил тихо, но ровно, почти не моргая, смотря в глаза Саммерса. И тот невольно стиснул несчастную ручку, прочитав открытый намек на собственную персону, ведь их с преступником поведение было так похоже. Наверное, если бы Лаймерс не лежал на больничной койке, избитый и с порванной задницей, он бы уложил его ударом в челюсть, а так сдержался. Сделав глубокий вздох, записал все вышесказанное:

— Ну вы, док, даете, вас ебут, а вы диагностируете — верх профессионализма…

— Меня больше интересует, почему, когда я говорю о насильнике, вы проводите аналогию с собой, — Рут проигнорировал откровенную и при том грубую издевку, сохранив воистину дьявольское хладнокровие. — Возникают болезненные фантазии на данную тему?

— На что вы намекаете? — угрожающе поинтересовался Саммерс, поднимаясь. — У меня нет и не может быть никаких фантазий относительно вас.

— Саммерс, я ни на что не намекаю. Это чисто профессиональный интерес. Вы провели аналогию между ним и собой. Меня это обеспокоило. Почему? — холодно отрезал Рут, пресекая агрессию со стороны детектива, но притом не снимая вопроса.

Скрипнув зубами, Рон опустился обратно на стул и, не глядя на психиатра, заметил:

— Я вам уже говорил ранее, что не собираюсь говорить с вами, как с лечащим врачом. Вернемся к преступнику. Он выплеснул одержимость. Как вы считаете, он способен повторить нападение на вас?

— Вполне. Если же его состояние усугубится, он будет нападать на всех, кого хотя бы заподозрит в гомосексуальности. Еще немного, и, если не оказать ему квалифицированную помощь, он превратится в отъявленного маньяка, — заметил Лаймерс, чтобы спустя мгновение не сдержать болезненного выдоха, прикрыв глаза.

Хреново… и так разной швали развелось. Рональд вздохнул:

— Тогда мы просто обязаны выловить его как можно скорее. И вы должны нам в этом помочь, — посмотрел он на Рута, заметив, как тот побледнел. —Док, позвать врача?

— Нет, не стоит, — Лаймерс чуть тряхнул головой и взглянул на детектива. — Я постараюсь вернуться к работе как можно скорее.

— Хорошо. В таком случае продолжим. Расскажите, как все произошло? Где он вас подкараулил, не видели ли вы номера машины, на которой вас привезли?

— Недалеко от бара "Диаманд", я отвез сына домой к бывшей жене и решил пройтись пешком, он догнал меня и нанес удар кулаком по голове, после чего затолкал в машину. Номеров я не разглядел.

Еще один быстрый взгляд на Лаймерса:

— У вас есть ребенок? — этот факт неожиданно смутил Рональда, старательно записывающего каждое слово. Вот ведь, а у него так и не сложилось…

— Более того, до последнего времени я был весьма счастливо женат, Саммерс, — тихо ответил парень и медленно опустился обратно на подушки.

Стало очень неловко за свои подозрения и мысли относительно ориентации психиатра, и он виновато отвел взгляд, уходя от опроса в сторону:

— А чего разбежались?

— Наверное, по той же причине, по которой вы до сих пор один, Рональд. Даже самая терпеливая женщина не может выдержать того, что муж днюет и ночует на работе, таскает домой досье маньяков с психопатическими наклонностями и на всякий пожарный держит, пусть и в сейфе, но дома, ампулы психотропных веществ...

Лаймерс устало потер лицо ладонью.

— Сочувствую. Но вы правы, их тоже можно понять, тем более, когда в семье есть ребенок, — согласился полицейский. — Главное, что вы остались с ней в хороших отношениях, это уже немало. Моя, когда уходила, даже крупу и сахар из шкафчика забрала…

— Либо ваша избранница была крайне мелочной, либо вы круто ее достали, Саммерс, — хрипло усмехнулся психиатр.

— Все возможно, — не стал отрицать собеседник того факта, что он не подарок и не только в обращении с подозреваемыми. Глянув в опросные листы, вдруг заметил вслух: — А я этот клуб знаю…

Рут не ответил и, подойдя к парню, детектив понял, почему: психиатр задремал.

— Отдыхайте, Рут.

Собрав бумаги и выкинув в урну пустой стаканчик, Саммерс отправился в участок. Надо было отчитаться перед начальством и как-то вычислять потенциального маньяка. По дороге он много думал о Лаймерсе. Он не перестал его раздражать, нет, но когда Рон узнал о семье, что-то изменилось в его отношении к парню. Только вот радости от того он не испытывал, снова и снова возвращаясь к словам психиатра об аналогии между ним и нападавшим. И чем больше думал, тем сильнее раздражался.

Всю последующую неделю Рон пахал как проклятый, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Будто маньяка и не существовало вовсе. Вот только свидетель, который привел их к складу, утверждал, что похититель был безо всякой бейсболки и издалека похож на самого детектива, что шло вразрез с показаниями пострадавшего. И коллеги теперь косились на Саммерса. Это злило. Как и то, что улики, пусть и косвенно, указывали на него, на Рональда. Даже время и место, где он напивался в ту ночь, совпадало. Но если это действительно он, хотя и невероятно, почему молчит Лаймерс, боится его?.. Нет. Нет, иначе тот не вел бы себя с ним так вызывающе. Зачем врет, хочет, чтобы Саммерсу свои верить перестали?

И в обед он не выдержал, поехав в больницу. Рута как раз выписывали, и он застал его уже на пороге палаты.

— Я отвезу вас домой, — безапелляционно заявил он.

Брови слегка побледневшего психиатра взметнулись вверх.

— Ну, если вы настаиваете, Рональд... — он произнес имя с осторожностью, но почему-то делая упор именно на него, словно проверяя, тот ли перед ним человек.

— Настаиваю. Нам надо поговорить, док.

Забрав у Лаймерса сумку со скромными пожитками, он пропустил его вперед, провожая до машины и открывая перед ним дверцу. Лаймерс прохромал к машине и осторожно устроился на сидении, пристегнувшись.

— Я вас внимательно слушаю.

Саммерс завел машину, трогаясь с места и только потом замечая:

— Мне кажется, что вы были недостаточно откровенны со мной в больнице. Кто сделал это с вами?

— Я не знаю этого человека, — отозвался психиатр, ровно и холодно.

— Хорошо…

Больше он не сказал ни слова до самого дома Лаймерса. Поднявшись с ним, дождался, когда он откроет квартиру, и втолкнул внутрь, заходя следом и запирая дверь. Рут тихо вскрикнул, едва не упав, но вовремя схватился за стену и, резко повернувшись к детективу, возмущенно, но вместе с тем с ужасом посмотрел на него:

— Рональд?! Что происходит?

— А вы не знаете? — угрожающе процедил тот, приближаясь и припирая парня к стене, соединив запястья, удерживая его руки над головой.

Зрачки психиатра расширились от ужаса, он истерично дернулся, пытаясь вырваться.

— Рональд! Не надо...

Рут был напуган, очевидно, вспоминая момент изнасилования. Именно этого детектив и добивался, преследуя цель помочь психиатру восстановить картину случившегося и, возможно, узнать неизвестного, или заставить его признаться, если тот хотел подставить Саммерса. Словно не слыша мольбы, он вдруг медленно скользнул второй рукой вдоль худого тела, чувствуя, как в груди рождается непонятный трепет.

— Нет! Не делайте этого! — психиатр бился в его руках, словно бабочка, попавшая в паутину, красивая, изящная... хрупкая. Казалось, сожми чуть сильнее, и рассыплется в прах.

— Почему? Вы так защищаете его… понравилось? — хрипло спросил он, положив ладонь на пах пленника, поглаживая. — Может, и со мной понравится.

— Нет, не смейте! — вновь задергался парень, но, выдохнув, вдруг придал голосу твердость. — Саммерс, посмотрите на меня!

Дыхание изменилось, рвано вырываясь из груди. В том, как билось в его руках напряженное гибкое тело, было что-то до боли знакомое, и сладко отзывалось в паху, напугав Рональда. Он хотел отпрянуть от Лаймерса, но не смог разжать пальцев.

— Рут… — выдохнул он, подняв на него взгляд.

— Рональд, — голос психиатра был жестким, но не переходящим на грубость, — сделайте глубокий вдох и медленно разожмите пальцы.

Последовав совету, Саммерс отпустил парня и сделал от него несколько шагов назад.

— Я совсем не хотел вас насиловать, — заверил он, сам не понимая, что на него такое нашло.

Выдохнув, парень потер запястья и посмотрел на "гостя":

— Верю. Идемте, я заварю травяной чай. Вам нужно успокоиться.

Саммерс покачал головой:

— Я, пожалуй, поеду, — сказал он, отступая к двери. Он испугался, впервые серьезно допустив мысль, что мог бы быть на месте преступника, за которым гонялся. Начала болеть голова…

Психиатр только кивнул:

— Завтра я буду в участке, Саммерс.

— Простите, — еще раз выдохнул тот, открывая дверь. — Я буду ждать вас.

Спустившись, Рональд долго сидел в машине, боясь, что в таком состоянии может не справиться с управлением. Курил, вспоминая мягкость кожи Лаймерса, как билась на его шее жилка… Бред, он не мог хотеть мужчину.

Но его подсознание, видимо, считало иначе, ведь всю ночь напролет его мучили сны, слишком реальные, чувственные и одновременно жестокие. Проснулся он в холодном поту и больше уснуть не смог. Пил кофе и курил, пытаясь прогнать образ извивающегося под ним Рута, который кричал от боли…

Приехав на работу, как с похмелья, Рональд обнаружил свой кабинет открытым. Проскользнув внутрь, выдохнул, кляня паранойю. Просто Лаймерс соскучился по работе и прибыл ни свет ни заря. Проведя рукой по сиротливо лежащей с краю стола папке психиатра, видимо, отошедшего за кофе, открыл ее. Скорее так, из любопытства, и замер. Это была его папка. С его фотографией, именем и датой рождения. Но более всего его взгляд резанула другая надпись, едва мужчина перелистнул страницу, на которой записи были сделаны красивым, но чуть дрожащим почерком:

«Психогенная диссоциативная амнезия, возможно, переходящая в диссоциативное расстройство идентификации» ... «Патология берет начало из подавленных желаний. Пациент является латентным гомосексуалом — латентность под внешним давлением переросла в крайнюю степень гомофобии. Также пациент систематически проявляет агрессию, вспышки которой безуспешно пытается подавить. Ситуация усугубляется спецификой работы пациента» ... «Во время выпадения из реальности выплескивает все подавленные желания в крайне радикальной форме. Имеется переходное состояние, вторая личность не начинает доминировать мгновенно, как в случаях, в большинстве своем наблюдаемых психиатрией. Во время подобных переходных стадий возможна остановка процесса кем-то третьим в жесткой приказной форме»…

Пробежавшись по строкам еще раз, Рональд медленно опустился на стул Лаймерса, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки. Конечно, из написанного он понял далеко не все, но и этого оказалось достаточно, чтобы делать выводы: все это время он охотился на себя. Это он жестоко избил и изнасиловал парня, который почему-то покрывал его. Пальцы дернулись, желая смять листы, порвать, но он сдержал этот порыв.

— Почему? — спросил он, не решаясь поднять взгляд на вошедшего психиатра.

— Что "почему"? — тихо спросил парень, осторожно подойдя к детективу и присев перед ним на корточки. Осторожно коснулся пальцами чужих волос. — Почему не заявил на вас? Покрывал? Наверное, потому, что вам нужна помощь. Я могу вам помочь, но только если вы примете эту помощь, Рональд, — психиатр поднялся на ноги и протянул детективу руку. — Вы готовы ее принять?

Саммерс, наконец, поднял на парня взгляд, словно пытаясь пересмотреть что-то для себя. Решиться зачеркнуть то, что мешало им раньше, было непросто, переступить через себя и протянуть руку тому, кого прежде открыто презирал и над кем совершил ужасные вещи, которые ему простили.

— А если я скажу, что на самом деле одержим вами? — спросил Рональд, протянув руку навстречу, но не спеша скреплять их негласный договор.

— Одержимость — это болезненное состояние, Рональд, — сжав тонкими, но цепкими пальцами чужую ладонь, отозвался Рут, явно давая понять, что не отступится. — Это почти воспаление. Оно пройдет, когда вы примете себя. И я помогу вам это сделать.