Как черно-белый мим смешон в своих потугах, по жизни боль в груди несу, как дар хрустальный и бесценный. Что есть кроме нее?

Что есть земная тварь, не видящая света? Бесцельно проживая дни…

Ищу спасения в словах и смысл бытия, взывая к музе. Молчит. Один во тьме. Такой насмешливо жестокой, при взгляде вглубь меня, где берегу любви росток от едких щупалец тумана, забвением зовущего себя.

Бессменный страж, пред ликом врага незримого, молящий о луче.

Еще хоть раз его увидеть. На пороге гибели не чуя страха, потому что где-то там, за пеленой тумана и застившей свет гари пожарища, остается сиять прекрасная звезда по имени Солнце.

Но небеса не знают жалости, и никого не обманут пресные слезы, отбивающие дробь военного марша.

Один. Боями прошлыми измотан, но меч в руке зажат, как встарь, бежит пусть — счастием испорчен, его же пасынку не след.

Роднее реквием, чем вальс. Кружить со сталью привычней во сто крат.

В аду давно не верят в рай, он только снится временами, когда холодными ночами в бреду валяешься, больной.

Покой — подобен смерти, губы тянущей ко лбу. О, как заманчиво, отдаться даме, прервав сей фарс земной… Но в памяти еще свежи воспоминания о Солнце, к себе призвавшему однажды, чтоб в люди посвятить, на битву обрекая. Из века в век, из жизни в жизнь, во имя света белого…

И, обратившись в прах, восстанет страж бессменный. В другом обличии, но с той же волей неукротимой к жизни, чтобы отдать ее. За счастье быть.