Артем пришел пополнить запасы продовольствия, привычным путем следуя вдоль пыльных полок продуктового склада, бросая в рюкзак банки с консервами, выбирая те, что еще не вздулись. К счастью, конкуренции на них не было никакой. Людей парень не встречал уже лет девять, а звери не умели открывать банки. Пока не умели… Излучение, что осталось после катастрофы, уничтожившей привычный мир, по-прежнему меняло все живое на планете. А может, просто процесс был необратим? Артем дернул плечами, прогоняя мысли, которые не вели ни к чему, кроме депрессии и апатии, а те, в свою очередь, к отсутствию аппетита. Организму же необходимо питаться, иначе он слабел, а слабый значит жертва. Не жилец. Как сказала мама про соседа, который не смог смириться с гибелью тети Нюси и Маринки. И была права, не прошло и недели, как они с мамой остались совсем одни.

Ну вот, этого ему хватит надолго. До самого дня рождения, который продолжал отмечать. Просто чтобы не потерять счет годам. Ему будет двадцать три, следовательно… Да, уже десять лет. Ровно десять лет со дня катастрофы, разделившей жизнь на «до» и «после». Затянув веревку, Артем вскинул рюкзак на плечо и по-кошачьи осторожно выскользнул из здания в раннюю осень. Первым делом, осмотревшись по сторонам, прислушался, лишь потом позволив себе сделать первый шаг вдоль вздыбленной корнями деревьев улицы с верным копьем наперевес. Хотя в последнее время в округе стало на удивление спокойно. И он подозревал, что знает причину. В их краях завелся крупный и опасный хищник, намного превосходящий в силе и ловкости местных обитателей. Артем видел его следы — огромные. И от мысли о встрече с этим существом ему становилось не по себе. Впрочем, он тоже не лыком шит. Подбадривая себя, парень провел пальцами по ожерелью на шее, сделанному из клыков убитых им хищников.

Зревший с самого утра дождь застиг его на полдороге к убежищу, на территории старого, разрушенного землетрясением машиностроительного завода. Поживиться тут было совершенно нечем, так что зверье забредало редко, и, прислонив копье к стене неподалеку, Артем скинул одежду, обнажая крепкое молодое тело. Встав под сильные холодные струи, поднял к небесам лицо, натирая бока и грудь ладонями, смывая пот и пыль, которая толстым слоем лежала по всему городу. Он помнил, как первое время они прятались от дождя, но когда стало ясно, что излучения не избежать в любом случае, а вода в водоемах не пригодна не только для питья, но и купания, выбрали из двух зол меньшее. Конечно, существовала еще питьевая, в бутылках, что пылились на складах продовольственных магазинов, но мать велела беречь эту воду, ведь неизвестно, когда природа придет хоть в относительную норму. Она приходила, но Артем не хотел торопиться и рисковать. Он радовался дождю, ловя его ладонями, когда вдруг остро почувствовал пристальный взгляд и замер.

Рука потянулась за копьем, крепко сжимая металлическое древко.

Артем прекрасно знал, как смотрят звери, и это было иначе. Человек? Сердце отчаянно заколотилось, и он не мог понять: от тревоги или от волнения. Как и любое стадное животное, он временами скучал по общению с подобными себе. Но все же никогда не забудет последнюю встречу с людьми. Пальцы свободной руки машинально коснулись шрама от пули пониже ключицы, который до сих пор ныл длинными зимними ночами. Вот так забавно и бессмысленно, ведь, казалось, горстке выживших нечего делить…

— Кто тут? — окликнул он и поморщился от того, как скрипят слова, — после смерти матери ему нечасто доводилось говорить… Режут обострившийся за последние годы слух. Кто сказал, что излучение не затронуло человека? Именно потому Артем больше никогда не смотрел на свое отражение, разбивая все встречные стекла и зеркала.

Первое время он практиковал чтение вслух, беседы с самим собой и разговоры со зверьми, что пугались его голоса и убегали, а потом бросил, признав это занятие пустой и бессмысленной тратой времени — человеческая речь вышла из обихода.

В ответ не раздалось ни звука, но ощущение чужого присутствия никуда не исчезло. Подхватив одежду, Артем поспешил прочь, не переставая оглядываться, ведь от этого могла зависеть жизнь. Перед тем как свернуть к убежищу, сделал две петли, перешел ручей, рискнув ступить в него босыми ногами, и, наконец, вытер их об траву, которая могла отбить нюх любому зверю.

Нырнув в старый бункер, где провел большую часть сознательной жизни, первым делом вытерся полотенцем, натянул сухие джинсы и футболку, чтобы не заболеть, а уже затем вскрыл банку с консервированной ветчиной, утолив голод. Он еще помнил, что от еды можно получать удовольствие, но вот уже бог знает сколько времени лишь утолял голод, почти не чувствуя приевшегося вкуса. Просто топливо для продления никому не нужной, но отчего-то такой желанной жизни, за которую продолжал бороться.

Достав книгу, устроился на лежанке. Это произведение отличалось от книжек, что читала ему мама, и тех, что задавали в школе, и не все слова и понятия были ясны, но это не мешало ему цеплять, будоражить воображение Артема и будить неопознанные чувства в душе. Вот только сегодня сосредоточиться на чтении не получалось, мыслями он то и дело возвращался на старый завод, и тогда по спине бежали мурашки, топорща мягкие, короткие щетинки на спине, появившиеся вдоль позвоночника. И все же… может, он зря сбежал? А вдруг незнакомец сам испугался его и потому не вышел?

Из груди вырвался какой-то особенно тяжкий вздох. До сего момента Артем и не подозревал, как ему не хватает живого общения, кого-то рядом, кто понимал бы его, поддерживал в минуты слабости или сомнений, помогал скоротать длинные вечера… Еще раз вздохнув, парень отложил книгу, отчаявшись понять хоть что-то из прочитанного, и погасил керосиновую лампу, не расходуя почем зря драгоценные ресурсы. Свернувшись калачиком под волчьими шкурами, прикрыл глаза, вспоминая, как они играли с Маринкой, таскали сладости из буфета, куда прятала их тетя Нюся, смеялись… Теперь он разучился смеяться, но шоколад еще иногда снился ему ночами, и тогда Артем просыпался наутро в слюнях.

Несколько дней, дождливых и скучных, он не покидал своей территории, которой считал прилегающую к бункеру площадку и часть бывшей лесопарковой зоны, занимаясь хозяйственными делами: постирал и пересушил белье, зашил порванный в прошлой схватке рукав. Отобрал порченую крупу от съедобной на несколько месяцев вперед. Заделал отверстие, которое нарыла в крошащемся участке стены саблезубая мышь — мелкое зверье и насекомые, чья жизнь была коротка, мутировали быстрее. Так и не осилил книгу…

На четвертый день, когда из-за туч проклюнулось солнце, он не выдержал и отправился прогуляться до развалин завода. Если бы он умел чувствовать себя глупо, то момент был самым что ни на есть подходящим. Если там и находился кто-то, он наверняка уже покинул безжизненное место.

Неподалеку от границ своей территории Артем наткнулся на поеденную тушу оленя и замер, озираясь по сторонам. Челюстей таких размеров он еще не встречал.

Неизвестная тварь подобралась слишком близко, и эту проблему надо было решать, пока та не положила глаз на его угодья. Да и вообще, надо ему такое соседство?

Сделав несколько шагов назад, собираясь покинуть место чужой трапезы, почувствовал знакомый взгляд и поднял копье, направляя в ту сторону:

— Выходи.

И тот вышел, являя себя во всей красе.

По спине Артема скользнул холодок при виде представителя кошачьих, видом схожего с леопардом, только серого и гораздо крупнее. Короткий, словно купированный хвост, саблезубые клыки, длинные пальцы на передних лапах, оканчивающиеся острыми, не менее длинными когтями. Но сильнее парня напугало то, что он увидел в темных глазах, которые так же внимательно обшаривали его тело — зачатки интеллекта, что и делали взгляд таким похожим на человеческий.

Зверь медленно приближался, а Артем впервые не мог решить: бежать или сражаться. Надо бы второе, ведь если он не отстоит свое сейчас, с ним перестанут считаться. Вот только тело не слушалось, не в силах сдвинуться с места. Зверь остановился в двух человеческих шагах, также не торопясь нападать на неизвестное ему существо. Оторвав от земли лапу, вытянул вперед, чтобы… проверить пальцем остроту копья, которым ощерился противник. Оскалился, то ли смеясь, то ли демонстрируя острые, как бритва, клыки, точно предлагая сравнить и признать его превосходство. Длинные пальцы неожиданно обвили древко, сжимая и дергая на себя. Артем держал крепко, не позволив зверю осуществить замысел, и тот подался корпусом вперед, метя клыками в ногу. С коротким рыком Артем увернулся, одновременно вырывая копье, едва не вывернув противнику не в меру развитые пальцы. Воткнув наконечник в землю, воспользовался им как шестом, чтобы с недоступной обычному человеку грацией перемахнуть зверю за спину и, вернув оружие в исходное положение, нанести короткий удар. Однако противник доказал свою ловкость, уворачиваясь, при этом толкнув дерзкого человека задом, роняя на влажную землю.

Артем тихо зарычал, обнажая собственные клыки, заметно отросшие за это время, но по-прежнему не приспособленные рвать глотки. Подобрался, первым бросаясь на противника, метя копьем в мохнатый бок, но оказался недостаточно быстр. Зверь увернулся, уходя в сторону, и острые когти распороли ткань легкой ветровки, коснувшись кожи, но не вспоров ее. Однако и наконечник копья оставил на мощной шее кошки неглубокую царапину. Квиты. С этого мгновения зверь стал осторожнее. Понял, что в руках странного безволосого существа и острая палка может быть опасной. Неизвестно, сколько бы они кружились в этом странном танце, делая пробные выпады, проверяя возможности чужого тела, и снова уходя в оборону, если бы на запах оленьей крови и звуки битвы не начали собираться более мелкие хищники. Заметив посягательства на законную добычу, зверь начал выходить из боя, и Артем отпустил противника, устраняясь. Сам для себя признавая превосходство кошачьего в силе. Увы, люди слабы. И Артем был склонен думать, что именно потому они и исчезли с лица Земли, уступив господство на земле животным, которые наоборот испытывали подъем. Естественно, причиной того являлось излучение, но кто скажет, что миллионы лет назад сделало человека человеком? Что принес с собой на планету метеорит, который, по одной из научных гипотез, стал виновником вымирания динозавров и множества других видов. Тогда многим также пришлось приспосабливаться к новым условиям, эволюционируя…

Позади послышалось грозное рычание, а следом пронзительный визг — кто-то поплатился за свою дерзость…

Добравшись до убежища, Артем запер дверь на все замки, чего не делал уже очень давно, с тех пор, как осознал, что больше людей не осталось, во всяком случае, в их поглощаемом джунглями городе. Медленно сполз по стене на пол, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Такого сильного стресса он не испытывал с момента падения в канализационный люк, опасно зависнув над клубком ядовитых змей. Но нет, он не побежит. Он не мог уйти в никуда, оставив жизнь, которую выстраивал из обломков прежней столько лет. Не мог оставить могилу матери, любовно обложенную камнями, подобранными по размеру и цветам. Наконец, он — мужчина, а значит, ему не пристало бегать от опасности, точно пугливому кролику.

Решительно вскочив на ноги, Артем бросился в кладовую, перерывая вещи, которыми пользовался крайне редко, чтобы вытащить на свет божий нож, что нашел когда-то, обшаривая руины. И нет, тот не был кухонным. Большой, острый, с широкой фаской, удобной для любого хвата рукоятью и сокрытым внутри нее сюрпризом, который едва не лишил его пальцев при знакомстве. Перекинул пару раз из руки в руку, привыкая к новому оружию, покрутил, изучая возможности и недостатки конструкции.

— Это моя территория.

На обход которой и отправился упрямо на следующее утро. Немного задержавшись у могилы, поглаживая камни, хранящие загробный покой самого близкого и родного существа, свернул к теплице. Она только отдаленно напоминала те, что существовали в его прошлом на даче дедушки, окруженная колючей проволокой и «дышащая» через фильтры, потыренные в лаборатории, где прежде работала мама. Артем не знал точно, правильно ли все делает, сработает ли, но понимал, что однажды продукты в герметичных упаковках закончатся, испортятся окончательно, и ему придется перейти на дары природы. И пытался прорастить овощи в изоляции от излучения, хоть и не знал, есть ли еще в этом смысл…

А может, именно он и был нужен Артему? Смысл. Тот самый, что делает человека человеком, не позволяя окончательно скатиться и деградировать? Цель, в стремлении к которой он совершенствуется, растет над собой? Даже если она по большому счету бессмысленна, как и сама жизнь, за которую он продолжал цепляться, отказываясь вымирать вместе с остальным человечеством.

Увидев на ветке томатов маленький помидор традиционного красного цвета, едва не подпрыгнул от радости. Почти трепетно коснулся пальцами, а срывать не стал, любуясь. Втайне надеясь, что растение не сбросит плод, как было с прежней особью. Тогда, когда помидор достигнет положенных размеров, он его съест, даже если потом будет плохо. А если эксперимент удастся, он посадит и другие овощи, хоть и не помнит, каковы они на вкус.

Краем глаза заметив тень, скользнувшую по полупрозрачной стене парника, напрягся, подтягивая к себе верное копье, с которым не расставался даже в убежище. О, он знал, кто мог проникнуть за колючее ограждение. И пришел гость совсем не за овощами… По спине невольно пробежали мурашки, однако парень решительно поднялся, открывая дверь, чтобы немедля ударить визитера копьем, опережая смертоносное жало, выпущенное шершнем. Еще одно незаменимое преимущество копья, древко которого было длиннее, позволяя держать насекомое на безопасном расстоянии. Вытолкнув бьющегося в агонии гигантского шершня, ростом с дога, выдернул наконечник, чтобы вонзать снова и снова, пока насекомое не стало изуродованной до неузнаваемости тушкой.

— Мерзкая тварь!

Нет, его мозги шершни не получат. Кровь шумно билась в висках. Пытаясь привести в норму сбитое дыхание, Артем не сразу обнаружил присутствие свидетеля их скоротечной схватки.

Зверь, затаившийся у кромки леса, фыркнул и исчез в чаще.

И это оказался не единичный случай. С этих пор Артем постоянно чувствовал присутствие, ловил его запах, что приносил ветерок, замечал зверя, находил его следы, будь то отпечатки лап, останки добычи или экскременты, но тот никогда не пытался вторгнуться на чужую территорию или нападать, но наблюдал за ее хозяином. Изучал? Его привычки, технику владения копьем, сильные и слабые стороны, уязвимые места? От этой мысли стало не по себе. Хотя ожидать чего-то иного было, пожалуй, глупо. В конце концов, его противник не среднестатистический волк или любой другой зверь, а потому во много раз опаснее.

С этого момента Артем сам начал искать зверя, занимаясь тем же самым — изучая противника, ибо знание было залогом выживания. Победы в борьбе за господство над территорией представителей двух разумных видов. Ну, или, учитывая, что они были в единичных вариантах — двух индивидуумов. Он даже сделал небольшую схему, отметив регулярные места его посещения и маршруты. Оказалось, противнику тоже было куда пойти на досуге, например, в… здание бывшего цирка, где он мог просидеть под кустом акации, пробившимся посреди арены, больше часа. Что привлекало зверя в рушащемся амфитеатре? В то, что тот выступал здесь когда-то, верилось с трудом — звери столько не живут. Да и не стар еще представитель кошачьих. Впрочем, ответ на этот вопрос парень вряд ли когда получит…

В очередной раз поднимаясь на лапы и тяжко вздохнув, зверь вдруг повернул морду и посмотрел наверх, точно знал, что оттуда, затаившись, наблюдает Артем. Неожиданно, вместо того чтобы уйти или, наоборот, броситься на человека, побежал, сделав круг по арене. Взлетев на едва не проломившийся под ним бордюр, совершил немыслимый кувырок назад себя, несколько раз повернувшись в воздухе, чтобы ожидаемо приземлиться на все четыре лапы. Сделав стойку на передних лапах, которые можно было с той же уверенностью назвать руками, прошел на них вокруг акации, чтобы снова совершить кувырок, еще более невероятный и мастерский. Замер, подняв морду, точно бросал вызов.

Бесконечно долгую минуту Артем молча созерцал зверя, пытаясь вспомнить что-то важное, давно забытое, а потом неловко, с непривычки, захлопал в ладоши, выдавая свое местонахождение. Отдав должное выступлению, схватил копье и выскользнул из зала, спеша скрыться прежде, чем благодарный артист захочет дать автограф…

В ту ночь Артему снилось детство: щепки-кораблики, бегущие по ручью, автобус, за окнами которого кипела жизнь, соседские ребята, запускающие воздушного змея, забавный и ласковый дворовый щенок, что остался под завалом, когда рухнул их дом. Шоколад…

Рывком сев на выстланном шкурами ложе, он машинально утер подбородок. Потер глаза, недоуменно посмотрев на соленую влагу, что осталась на пальцах. Слезы? В последний раз он плакал восемь лет назад, над могилой матери, и успел позабыть, что это такое. Спрятал лицо в ладонях, пытаясь привести в порядок смешавшиеся в кашу мысли. Это существо, так внезапно нарушившее покой человека, будило в нем давно уснувшие чувства, никому не нужные воспоминания, что несли с собой лишь боль, и за это Артем готов был возненавидеть. Он должен избавиться от источника, так или иначе. И чем скорее, тем лучше.