Зарядивший мутный дождь, под который соваться не следовало, спутал планы. Позлившись на него и по-собачьи поворчав, Артем вытянулся на лежанке с книгой, еще некоторое время подергивая раздраженно ногой. Интересно, а где сейчас саблезубый? Пережидает токсичные осадки в своем любимом цирке? Или спит в развалинах, что облюбовал под логово? Очень некстати в голову закралась дерзкая идея: посмотреть на досуге, как живут разумные звери. Как все остальные или им, как людям когда-то, необходимо больше, чем простые животные потребности, продиктованные инстинктами? Идея всецело завладела вниманием парня, и он отложил книгу, просто глядя в знакомый до каждой трещинки потолок и пытаясь продумать план, как пробраться на чужую территорию в отсутствие хозяина, удовлетворить любопытство и унести ноги прежде, чем попадет на ужин в качестве главного блюда. По его губам то и дело порхала легкая улыбка. И в этот момент он внезапно осознал, как ему на самом деле… скучно. Ведь затея была чистой воды авантюрой. Опасной авантюрой. Одиноко, если он подсознательно ищет встреч с существом, чужим, но, как Артему казалось, единственным, кто мог, пожалуй, разделить с ним это чувство. Понять… И одновременно другим и слишком опасным, чтобы искать открытого контакта. Впервые за долгое время он испытывал внутренний конфликт, желая исключить из своей жизни источник волнений и видений прошлого, и одновременно продлить странные «отношения», которые привнесли в нее новизну и интерес.

На следующий день он проснулся с предвкушением, окрасившим обыденные вещи и действия в более живые, светлые тона. С аппетитом навернув консервированного тунца, собрался на вылазку. Прихватив помимо обычного арсенала крепкую веревку, которая могла пригодиться в развалинах, и нож, осторожно выскользнул наружу, не забыв подключить к делу обострившиеся органы чувств. Все же в вялотекущей мутации были свои положительные моменты. Вот только с каждым годом вырост на копчике все сильнее мешал нормально сидеть.

Удостоверившись, что зверь, как обычно, отправился в цирк, парень рванул в обратную сторону, впервые подобравшись близко к его логову. С первых шагов убедившись, что объект интереса в быту ближе к человеку, чем к собратьям меньшим. Ну какой волк, например, станет ставить на подходах к жилищу пусть и примитивные, но ловушки? Вязать узлы и обтесывать колья?

Едва не попав в одну из сторожевых ловушек, Артем стал осторожнее. Скорость передвижения снизилась, и появилась возможность подумать, задаваясь вопросами. Например, чем обусловлен выбор конкретно этого места? Вдали от леса, наверное, чтобы живность не привлекала к убежищу прочих хищников. Глубоко внутри бывшего здания районной администрации, ничем не привлекательной для местных обитателей. Там, куда можно забраться, только имея определенную цель или выслеживая хозяина, привычный маршрут которого можно было вычислить по слабому запаху и едва заметным царапинам на потрескавшемся мраморном полированном полу, которые можно было разглядеть только при свете фонаря.

Еще один пункт обнаружился, когда Артем с ходу ломанулся в запертую дверь. Зверь умел пользоваться замком! В то время как он не умел их взламывать. Неожиданный облом отозвался в груди досадой. Нет, ну не возвращаться же с пустыми руками?.. Артем мазнул светом керосинового фонаря по стенам вокруг, ища хоть что-нибудь, что могло помочь или навести на мысль, и замер, холодея. Закрыв выход из тупика, в котором оказался парень, метрах в трех стоял хозяин логова. Стоял молча, бесшумно, лишь, когда их взгляды встретились, шумно фыркнул и демонстративно оскалился, напоминая, какая это глупость — соваться в логово хищника.

— Догадался?.. — хмыкнул Артем, удобнее перехватывая копье, готовясь к неизбежной схватке.

Говорить с каждым разом становилось легче, значит, способность к человеческой речи не атрофировалась. Вот только в произношении Артему слышался непонятный акцент, которого совершенно точно не было прежде. Акцент, наличие которого отчего-то раздражало.

Однако зверь, вопреки ожиданиям, не торопился нападать. Неужели его терзали те же сомнения? А может, он просто продумывал стратегию, ведь в тесноте коридора особенно не разойдешься, да и копье в руках человека было в подобных условиях большим преимуществом. Ситуация выходила патовая, и противник совершенно очевидно понимал это, попятившись, чтобы исчезнуть во тьме. Несколько бесконечных секунд Артем еще слышал тихие шаги, а потом наступила тишина.

Что он задумал? Дождаться, когда человек опустит копье, и напасть. Или ушел, предлагая тому убраться восвояси? А может, ждет его за ближайшим поворотом? Однако делать было нечего — он не мог оставаться тут вечно…

Закрепив копье за спиной, Артем сжал в правой руке нож, другой держа перед собой фонарь. Осторожно двинулся в обратный путь, поворачиваясь вокруг своей оси на каждой развилке, замирая перед поворотами, прощупывая их всеми доступными чувствами, но зверя нигде не было. В самом деле отпускает?

Добравшись до самого выхода из здания, Артем почти поверил в это. Почти…

Удар мощной лапы отбросил человека обратно, распластав на полированном некогда каменном полу холла. От сильного и болезненного удара о который нож выскочил из ладони и отлетел к стене. Артем потянулся за копьем, но преимущество было за зверем, который, воспользовавшись моментом, придавил его своим весом, поставив переднюю лапу на спину, одновременно обездвиживая и фиксируя «заломленную» за спину руку в этом крайне неудачном положении. Артем дернулся, силясь скинуть с себя тяжелую тушу, но тщетно, лишь зверь недовольно рыкнул, предупреждая очередную попытку. Шумно обнюхал добычу, тычась носом в шею, зарываясь в волосы. Шершавый язык прошелся от лопатки до затылка, оставляя влажный след, что неприятно холодил, остывая.

— Перестань, — голос дрогнул. Внутри все похолодело. Он много раз видел, как кошачьи, победив прежнего вожака стаи, насиловали его, а потом поочередно и всех самцов, унижая, показывая, кто теперь главный, доминируя. — Не смей!..

Однако кто его слушал. Обвив пальцами запястье человека, зверь потянул его обратно вглубь здания, прочь от оружия, что осталось лежать на месте скоротечной схватки. Очутившись в помещении, в которое так жаждал попасть, Артем поспешно задвинулся в угол, подальше от хозяина, едва различимого во тьме. Тот шумно вздохнул, протянув лапу, чтобы встряхнуть емкость, оказавшуюся стеклянной банкой, и логово осветил яркий свет. Несколько мгновений Артем потрясенно созерцал, как мечутся в своей темнице фосфорирующие мухи, а потом перевел взгляд на зверя, открывшего более безопасный и доступный источник света. Так они смотрели друг другу неотрывно в глаза несколько минут, а потом Артем первым отвел взгляд, чтобы безбоязненно осмотреться — он был тут гостем. И зверь чтил законы гостеприимства, человек прочел это в полных печали глазах.

Взгляд скользнул по лежанке, на которую Артем некультурно забрался с грязными ногами, также выстланную шкурами, только хуже обработанными, чем его собственная. По запасам вяленого мяса, консервированных помидоров, еще тех времен, сушеных грибов, травок и других продуктов, более широкого ассортимента, но не защищенных от излучения. По стопкам потрепанных книг и шахматам на открытой доске, где, судя по отсутствию пыли, зверь вел игру сам с собой. Поднялся выше, выхватывая из тени цирковые афиши на стенах. Цирк. Эта страсть хищника не давала ему покоя с тех самых пор, как Артем увидел его первое представление. Неуверенно поднявшись, он взял банку в руку и поднес ближе к одному из плакатов, с которого смотрел на него юный темноволосый гимнаст. Осененный ужасной догадкой, давно скребущейся в разум, он позвал хозяина:

— Виталий.

И тот вздрогнул, отворачиваясь, стыдясь своего нынешнего облика. Упираясь взглядом в зеркало, чтобы неожиданно взреветь, опрокидывая его лапой. Он все это время смотрел, как меняется, день за днем, год за годом? Разглядывал, выискивая новые участки шерсти на коже, сравнивая с тем, что было вчера, длину клыков и форму ушей? Вглядывался себе в глаза, наблюдая, как они темнеют, как вытягивается зрачок, как плещется в них безумие?.. Зря, ой, как зря… Артему вот хватало открытий, которые он делал во время прикосновений к своему телу, и он никогда не желал увидеть, во что превращается. Он — человек, и хотел всегда им оставаться. Виталий, наверное, тоже хотел…

Отставив банку, позволяя мухам потихоньку успокаиваться, создавая полумрак, Артем приблизился к зверю, осторожно погладив по морде рукой, ногти которой уже начинали приобретать форму когтей, загибаясь и сужаясь на конце. Он стриг их под корень, и это помогало сохранять иллюзию, в которой жил.

Артему было искренне жаль собрата по несчастью, и он даже на миг забыл, насколько тот опасен и неуравновешен, балансируя между человеческим и звериным мышлением. Медленно скользнул пальцами по голове между ушей, утешая, и хищник прикрыл глаза, принимая эту ласку, склоняя голову навстречу. И у человека не возникло мысли предать его доверие.

— Хочешь, будем общаться? — предложил Артем.

Он представлял, как должно быть тяжело бедолаге переживать все в одиночку. Медленно сходить с ума, понимая, что теряешь человеческий облик. Да и, чего уж там, иметь соседа по территории в друзьях было выгодно обоим.

Зверь ткнулся в плечо влажным теплым носом, вероятно, выражая согласие, и Артем улыбнулся ему. Несколько напряженно, но уж больно близко к телу оказались смертоносные клыки. Им еще только предстояло научиться доверять друг другу, найти общий язык…

Скользнув пальцами по жесткой шерсти еще несколько раз, Артем кивнул на шахматы:

— Хорошо играешь?

Зверь заносчиво фыркнул и, дотянувшись до доски, подвинул ее ближе к постели, предлагая сыграть. Артем согласился, устраиваясь удобнее, зверь вытянулся по другую сторону доски, расставляя фигуры и предоставляя гостю белые. Артем давно не играл, Виталий много лет состязался со своим деградирующим разумом, так что их первая партия получилась непростой и закончилась неожиданно, когда когтистая лапа раздраженно смела фигуры с доски. Увы, попытка совместно провести досуг разрушила одну из иллюзий, которой жил сосед…

Судя по позывам в желудке, время клонилось к обеду, и Артем засобирался к себе. Надо было навестить парник, сделать кое-какие дела…

— Продолжим завтра? — предложил он, поднимаясь, чтобы направиться к двери.

Зверь зарычал, предостерегая, и занял стойку между гостем и его целью.

Сделав шаг назад, Артем нахмурился, внутренне подбираясь — все же сейчас Виталий был больше зверем…

— Мне надо идти.

Ответом вновь стало рычание. Гостя не хотели отпускать. Гостя ли? Попытка обойти препятствие привела зверя в ярость, и Артем полетел на лежанку от мощного удара лапы. Банка с мухами, задетая хвостом зверя, полетела на пол, и в помещении снова стало светло, как днем, позволяя в деталях разглядеть оскаленные клыки. Плечо потянула боль, рукав рубашки прилип к телу — зацепил. Артем замер, чтобы не провоцировать зверя, и ярость того быстро улеглась. Обнюхав гостя, Виталий содрал с него рубашку и прошелся языком по ране, зализывая. Однако пациент задергался, пытаясь отбиваться, вывернуться, избегая соприкосновений. Слюна, отравленная излучением, в крови была Артему совершенно не нужна.

— Перестань! Заживет.

Какое там, зверь лишь прижал его лапой, продолжая свое дело, и не успокоился, пока кровь окончательно не остановилась. Лизнул в щеку, виновато вздохнув. Расценив сей жест как возвращение к человеческому разуму, Артем попытался подняться… и раздалось рычание.

Попал.

Время тянулось вечность, однако биологические часы подсказывали, что еще только вечер. Или, точнее, уже? Виталий настойчиво подвинул к нему ближе вяленое мясо и перья дикого лука, которыми пытался накормить гостя, но Артем снова не притронулся к угощению.

— Я же сказал, что ем только безопасные продукты, — ворчливо напомнил он. — И помидор… — он давно столько не говорил, как сегодня, и голос с непривычки начал сипеть, но Артем продолжал давить на совесть или жалость, что бы из этого еще ни осталось в Виталии, — без полива погибнет. Три года трудов. Первый… удачный экземпляр.

Зверь недовольно оскалился, но взгляд опустил, видимо, все же задетый словами человека.

— Куда я от тебя денусь-то, ну? Вить?..

Тот снова оскалился и красноречивым жестом провел лапой возле собственного горла, выражая свои более чем обоснованные опасения. Склонил голову набок, ожидая ответа. Артем устало вздохнул:

— Если ты не нападешь, я не ударю. Мне тоже одиноко… Вить.

Он намеренно называл зверя уменьшительным именем, надеясь показать дружественное отношение и добиться ответного расположения. Тот недоверчиво рыкнул и отвернулся — не иначе, у него имелись собственные шрамы от встречи с человеком.

К ночи Артем сгрыз угощение, стараясь не думать, чем аукнется эта трапеза. Потеря сил могла стоить гораздо дороже. Послушно вытянулся на чужой и оттого неудобной лежанке, не к месту вспомнив девчачьи поверья про сны на новом месте. Да и спать он не собирался. Как только зверь покрепче заснет, он попытается достать ключ, что положил тот на самую высокую стопку книг, и улизнуть. Протестуя против ночных марафонов, заныло плечо, но Артем проигнорировал боль. Он готов был стать Виталию добрым соседом, товарищем, но не… — он чуть шевельнулся под мощной лапой, обнимавшей его за талию, и зверь недовольно заворчал — плюшевой игрушкой.

Неожиданно рожденный образ всколыхнул воспоминания. У него был в детстве такой медведь, большой, подаренный отцом, вернувшимся из плаванья в седьмой день рождения сына. Отец. Где он сейчас, жив ли, в какой стране застала его изменившая мир катастрофа, пытался ли он искать семью?.. Увы, Артем этого никогда не узнает. И все же он предпочитал лелеять надежду на лучшее, неизменно думая о нем, как о живом человеке.

Время текло, веки тяжелели, норовя закрыться, а лапа все прижимала его к шкурам, лишая шанса на бегство. Обретя родную душу, Виталий не желал с ней расставаться даже во сне. И Артем совсем уже было решился попробовать осторожно выбраться из объятий, когда тишину ночи прорезал громкий звук.

Над ухом зарычал Виталий, лапа исчезла, чтобы тот мог подняться на ноги, точно закрывая от опасности собственным телом обретенное сокровище, которое также подобралось, сев и невольно обнажив клыки.

Следующий раскат раздался ближе, но и отчетливее. Взрыв. Сердце заколотилось. Где-то еще существовала жизнь, отличная от его существования? Нашлись люди, которые сохранили технологии? Но где же они были все это время? Ведь они могли бы… Волнение, вызванное надеждой на встречу с подобными себе, сменилось тревогой: те могли обнаружить его убежище и парник. А вдруг незнакомцы мародеры и разграбят, разорят и уничтожат то, что он строил годами? Или просто обвал?..

— Надо посмотреть, — решил он, подавшись в сторону двери.

Виталий грозно зарычал. Он считал иначе, и спорить с ним было бессмысленно.

— Вить…

Зверь не ответил.

Звуки затихли. Вот только заноза в груди засела крепко, не позволяя уснуть, и рассвет Артем встретил, пялясь в потолок, лишь потом провалившись в недолгий чуткий сон, вопреки обычному, полный незнакомых образов.

Проснулся парень уже один, обнаружив у постели завтрак, мало чем отличающийся от позднего ужина. Не притронувшись к нему, выбрался из-под вороха шкур и, первым делом, проверил дверь, к его удивлению, незапертую. Забыл? Или его все же отпускали? А может, Виталий его испытывал, снова поджидая у выхода из здания? Как бы там ни было, а другого шанса может не представиться, и Артем, не теряя даром времени, покинул чужое логово, на одну ночь ставшее тюрьмой.

Оружие нашлось там же, где осталось лежать накануне, и он счел это добрым знаком, подобрав. Не встретив чересчур гостеприимного хозяина, поспешил к укрытию, с облегчением обнаружив, что к нему никто не приближался. Навернув говяжьей тушенки, навестил помидор, полив сразу за два дня. Хотел было поискать следы тех, кто взбудоражил округу, распугав не только зверье, но и грозных шершней. Однако, посмотрев на солнце и тени, отложил разведку, чтобы прийти в цирк. Оставив верное копье в проходе, идя на осознанный риск, спустился на арену. Сел на корточки рядом с бывшим гимнастом, теперь понимая его тоску и искренне сочувствуя чужой беде. Тот посмотрел недоверчиво, выискивая в мимике Артема фальшь, а потом… улыбнулся.