Попрощаться, уходя, Скайлар не зашел, и Анджей лишь проводил взглядом его фигуру за окном. И с трудом дождался вечера, чтобы, скинув обувь и верхнюю одежду, достать дневник Кристиана и найти следующую запись:

"10 января.

Головные боли. Они усилились. Я думал, от усталости и недосыпа, но отец настоял на обследовании. Сегодня пришли результаты. Опухоль головного мозга, неоперабельная, полгода максимум... Не хочу превращаться в растение".

Анджей прикрыл глаза, вспоминая тот день. Кристиан выглядел подавленным, но, как всегда, лишь отшутился, когда он спросил, что случилось… Почему он не сказал, разве они не были лучшими друзьями? Полгода. Но Криса не станет через четыре месяца. Он же не сам тогда, правда?

Сделав кофе покрепче, парень вернулся к дневнику.

"10 января. 23:15.

Не хочу слышать ничего из того, что он говорит! Он даже из моей смерти хочет устроить эксперимент! Ненавижу его за это! Я ненавижу его за то, что он в первую очередь гениальный ученый и только потом человек... "

Анджей поежился, он словно читал не о тех людях, которых знал, и ему было немного страшно. Так кто же Скайлар, гениальный ученый или крутой коп? Почему он делает вид, что не знает собственного сына, и помогает его другу? Читать дальше было страшно, и одновременно он не мог остановиться.

"11 января. 05:12

Так и не смог уснуть. Даже не знаю, от чего голова болит больше, от растущего давления или от мыслей об отце.

Так, когда это началось? Я не знаю, наверное, еще до моего рождения, никогда не копался в его рабочих архивах, которым больше десяти лет. А десять лет назад... Десять лет назад начался проект "Скайлар". Я до сих пор с ужасом вспоминаю его первые эксперименты, когда несколько раз его сердце останавливалось, и наступала клиническая смерть... Мне было очень страшно. И все ради одной цели, которой он, конечно, добился. Привел себя в равновесие, дополнив гениальный разум идеальным телом. Стал сверхчеловеком".

Чем дальше он читал чужой дневник, тем больше чувствовал себя во сне. Но телефонный звонок его разбудил.

— Профессор Алгейрц? – удивился он. В такое время… — Нет, не сплю. Хорошо, сейчас буду.

Благо клиника находилась в пределах трех остановок.

Просьба помочь в срочном дельце была неожиданной, и одновременно было приятно. Значит, ценят?! А сон все равно пропал. Да и обещанные лишние деньги не помешают.

Буквально через полчаса он был уже в клинике.

— Прости, что вызвал так поздно, просто тут одного пациента привезли, а мне ассистент срочно нужен. Я подумал, может, ты поможешь, — мягко улыбнулся профессор и кивнул на тяжело дышащего котенка, лежащего на столе.

— Я… — операций Анджей еще никогда не делал, но кивнул, глядя на несчастную животинку. – Конечно, профессор. А что с ним?

Он быстро разделся и вымыл руки.

Профессор набрал в шприц лекарство.

— Да ничего серьезного, мне просто нужно, чтобы ты заполнил все бумаги и посмотрел, как это будет. Ведь я планирую допускать тебя до операций в свое время.

— Благодарю за доверие, профессор, — улыбнулся Анджей, оставляя мысли о дневнике и Скайларе за дверями операционной.

— Ну что ты, я ведь знал, кого принимаю на работу, — профессор отошел помыть руки, оказавшись за спиной Джея, а через мгновение парень почувствовал укол в шею, и его сознание поплыло.

— Профессор, что вы…

Анджей попытался ухватиться за что-нибудь, чтобы удержаться на ногах, но не смог, проваливаясь во тьму небытия. Когда же он очнулся, над ним был знакомый белый потолок. Он все еще находился в клинике. Попробовал встать, но не смог двинуться с места.

— Очнулся, наконец, — хмыкнул профессор, поглаживая слабо пищащего котенка, к которому и обратился. — Ну что ты, маленький, скоро легче станет, потерпи...

Поднявшись с кресла, мужчина подошел к парнишке, привязанному к кушетке, и отхлестал его по щекам, полностью проясняя его сознание.

Анджей потеряно глянул на мужчину. В мозгу копошилось страшное подозрение, но он не мог, не хотел его принимать.

— Почему?

— Ты был лучшим другом Криса, ты единственный, кому он мог вручить флешку с материалами, — пожал плечами мужчина. — Итак, где она?

Кристиан? Эх, может, если бы он дочитал дневник… Но неужели профессор, этот добрейший мужчина, замешан в гибели… убийстве сына Скайлара?

— Он не давал мне никакой флешки, — заверил Анджей.

— Ну ничего, я знаю, что развяжет тебе язык, — фыркнул мужчина, набрав что-то в шприц.

Парень испуганно дернулся, пытаясь развязаться. Происходящее не могло уложиться у него в голове. Алгейрц что, серьезно собирается вколоть ему какую-то дрянь?

— Не делайте этого, пожалуйста… — попросил он, близок к панике. – Я правда ничего не знаю…

— Ну-ну-ну, не бойся... Я точно рассчитал дозу, ведь твоя смерть мне не нужна, — протерев вену парня проспиртованной ваткой, мужчина медленно ввел ему препарат, и спустя мгновение парню стало дурно. А потом у него словно забрали всю силу воли.

Анджей смотрел на профессора, как кролик на удава. Он не мог выболтать то, что было надо Алгейрцу, потому что не знал, но сам факт происходящего рушил его мир. Профессор выпытывал информацию из парня минут десять, но, поняв, что тот и впрямь ничего не знает, тихо чертыхнулся, откинув шприц.

— Вот же Крис, вот же маленькая тварь, даже после смерти портит мне кровь...

— Не говорите так о нем, — тихо попросил Анджей, не открывая глаз. За эти минуты он устал так, словно работал всю неделю без выходных по двенадцать часов.

— Отчего же? Он бы все равно сдох довольно скоро, но нет, он решил подставить нас всех, опубликовав эту работу. Щенок, — зло выплюнул мужчина.

— Это вы убили его.

Прозвучал не вопрос, но утверждение. Передумает после этого профессор сохранить ему жизнь или нет, Анджею в этот момент было совершенно все равно. Наверное, отчасти он даже хотел бы умереть сейчас, чтобы только выбраться из этой комнаты. Интересно, а Скайлар в курсе?

— У меня не было выбора! — взорвался мужчина.

— Да неужели? — послышался тихий голос Скайлара, мужчина медленно прошел к кушетке, беспрепятственно отстегивая Анджея.

— Скай... — сипло произнес профессор, отступая. — Он бы погубил нас всех!

— Какая же ты тварь, Карл... — тихо прошипел мужчина, вдруг подскочив к профессору и с силой приложив его головой о кафельную стену. Тот медленно сполз по стене, оставляя на белом кафеле кровавый след.

У Анджея кружилась голова, его мутило, и все происходящее разворачивалось перед взором точно в замедленной съемке. Для него всегда оставалось загадкой, откуда вдруг возникает Скайлар, причем в самый ответственный момент. Впрочем, после записей в дневнике уже не удивился. Или дело было в препарате? Понимал, что профессор, скорее всего, мертв, но его это не тронуло.

— У меня нет флешки, — повторил тихо Анджей, чувствуя, что готов снова соскользнуть в небытие бессознания.

— Я уже понял, — тихо ответил мужчина, подхватывая парня на руки и унося прочь из операционной, а затем и из клиники, чтобы уложить на заднее сидение автомобиля.

Анджей не сопротивлялся, хотя бы потому, что не было сил. Все, что он мог, это смотреть между спинок сидений на ведущего машину Скайлара и думать. От того, что отец не был замешан в смерти своего сына, на душе стало немного легче. Хотя все равно от истории жутко фонило.

Через сорок минут они подъехали к дому Скайлара. Из подъезда выскочила его дочь, чтобы придержать отцу дверь, когда он относил парня в квартиру.

А дальше для Анджея сразу наступило утро, которое он встретил в кровати, в которой провел и прошлую ночь. В голове прояснилось, и он чувствовал себя, как обычно, лишь в теле еще жила легкая слабость. События прошедшего дня казались кошмаром, но он понимал, что все было наяву. И точно знал только одно, Скайлар ему зла не желает. И все же рассказывать ему про дневник не собирался, по крайней мере, пока не дочитает до конца.

Поднявшись, он прошел на кухню, откуда слышались тихие звуки.

— Ауч! — тихо воскликнула девчонка, отдернув руку от плиты.

— Поранилась? — обеспокоенно посмотрел Скайлар на дочь, накрывая на стол. Стол был сервирован на троих.

Девочка покачала головой:

— Почти. Все в порядке, па... – вздохнув, она вытащила из духовки сливовый пирог, а после заметила Анджея и приветливо улыбнулась. — О, доброе утро!

Не таким уж оно было и добрым для Анджея, но он буркнул, плюхаясь на табурет:

— И вам того же, — бросил на Скайлара задумчивый взгляд, но заговорить о делах в присутствии его дочери не решился. — Простите, что все время доставляю вам беспокойство.

— Все в порядке, — дежурно улыбнулся мужчина. — Как ты себя чувствуешь?

Его дочь тем временем уже подала к столу пирог, бутерброды и кофе. А также какие-то таблетки и бокал воды.

— Выпей, это поможет вывести из организма ту дрянь, которой тебя вчера накачали.

— Спасибо, гораздо лучше, — уклончиво ответил Анджей, не потому, что что-то скрывал, скорее, не мог толком ответить. Подозрительно посмотрел на таблетки, но послушно выпил. Слабо улыбнулся девочке. – Благодарю. Надеюсь, они помогут. Мне надо съездить в клинику.

— Сначала позавтракай, после я тебя отвезу, — кивнул Скайлар и глотнул кофе.

Из комнаты послышался слабый писк, и девочка быстро подорвалась туда, а вернулась уже с котенком на руках, тем самым вчерашним пациентом.

Анджей снова улыбнулся, протянув руку, чтобы погладить зверька между прозрачных пока ушек. Посмотрел на Скайлара, который не бросил малыша одного в клинике, жалобно мяукать рядом с трупом.

— Как же теперь будет? – спросил он, веря, что мужчина догадается, о чем он.

— Все люди заменимы, — пожал плечами Скайлар, — во всяком случае, в рабочем плане. Мои связи только им не ограничиваются, а тебя не уволят, это я тебе обещаю.

— Понятно.

Почему-то слова благодарности не хотели идти с языка. Хоть парень и понимал Скайлара, его чувства и мотивы, все же не мог забыть момент убийства, который впечатался в память. И он постарался скрыть это за поеданием вкуснейшего пирога.

А после Скайлар отвез Анджея в клинику, оставив на рабочем месте, сам прошел в кабинет заместителя погибшего профессора, где двое мужчин что-то обсуждали.

Вернуться сюда было не по себе, но все же Анджей сделал это. Должен был. Хотя бы ради собственного будущего. Ну и, конечно, чтобы не порвалась лишняя связь с интересующим его мужчиной. Дверь в операционную была опечатана, и не было профессора, а в остальном, в клинике было все по-старому. И парень понемногу отошел, а может, просто подействовали таблетки? А вечером он поспешил домой, чтобы вернуться к дневнику.

"13 января. 8:15

В такую рань я уже на ногах, в том смысле, что я уже побывал в клинике, и мне выписали лекарство, на котором я продержусь полгода максимум. Ладно, не в этом суть. Поговорил с отцом. Хочу успеть сделать хоть что-то. Он позволил взять материалы для основы своей работы. Защитить дипломную и умереть. Какая прелесть..."

Перед взором сразу встала картина: Кристиан, обложившийся со всех сторон книгами и бумагами, качает головой на его приглашение на вечеринку к общим друзьям. И Анджей, улыбаясь, треплет его по волосам и уходит. Да, он знал, что друг пишет какую-то работу. И теперь понимал, почему тот так торопился. Если бы он знал раньше…

"15 января. 15:00

Сижу в кафе и жду Джея. Мы решили пообедать вместе. Я уже сообщил декану и ректору, а вот лучшему другу так и не решился. И, надеюсь, он никогда не узнает об этом. Не хочу видеть жалости и боли. Прости, Джей, правда прости..."

Слезы затуманили взор, и Анджей отложил дневник, вытирая их рукавом. Читать все это, когда друг уже умер, было больно. Но кто знает, каково было бы знать при жизни…

— Кристиан, как же это несправедливо…

Глотнув кофе, Анджей более-менее успокоился и вернулся к изучению дневника друга:

"16 января. 9:30

Полчаса назад заехал в лабораторию к отцу и забрал подготовленные документы. Карл смотрел на меня волком. Жаль. Мне бы понадобилась его помощь".

"16:45

Приступил к изучению документов. Понимаю, почему Карл так на меня смотрел. За это запросто могут посадить. В лучшем случае. В худшем просто убьют. Такие технологии, эксперименты... Я не знал и десятой части всего. Мне страшно..."

И таки убили… Хотя вряд ли, наверное, Кристиан предполагал, что это будет профессор. Или нет? Анджей снова утер слезы, только как-то зло, с остервенением, что ли. Тоже друг, называется, лучший… В жизни Криса такое творилось, а он и не догадывался, не замечал. Или просто не хотел видеть, что еще хуже? Что друг стал нервным, непривычно задумчивым, осторожным. Пару раз даже пробовал спрашивать, но тот отшучивался, как всегда, и Анджей перестал вторгаться в его личное пространство, уважая его право на тайны.

"20 января. 03:15

Джей утащил меня сегодня на вечеринку. И я не смог отказаться. Просто постарался не показать, что мне плохо. Я не думал, что это будет так сильно влиять на мою жизнь... Сейчас вот, например, не могу уснуть, просто стараюсь не мешать Джею спать".

Стало трудно дышать, и Анджей открыл окно, высовываясь на улицу, не думая о том, что одно неосторожное движение может привести к трагедии. На душе скреблись кошки, а числа в тетради, начатой Кристианом незадолго до смерти, неуклонно приближались ко дню его смерти.

Анджей отдышался и, как только его мысли устаканились, вновь взял дневник, но вдруг понял, что на сегодня с него хватит. Ведь утром ему нужно было быть на работе, а после еще одной записи он навряд ли придет в себя к тому времени.

Впрочем, и так не пришел, весь день отработав, словно в воду опущенный. Ему даже предлагали пойти домой, отлежаться, но он отказался, понимая, что там точно сойдет с ума. А дела помогали ему отвлечься от тяжелых дум. Вечером, проходя мимо рюмочной, Анджей не удержался и зашел. Помянуть друга. И от этого стало еще хуже. Нахлынули воспоминания и глупое иррациональное чувство вины. Поплелся домой, где вновь взялся за дневник, словно в приступе садомазохизма.

"26 января. 23:00

Мне пришлось на время перебраться к отцу. Не хочу, чтобы Джей видел меня в таком состоянии. Анализируя его, понимаю, что мне хуже. Основные симптомы, кроме боли, пока не проявились, но... все проявится совсем скоро".

Вздохнув, Анджей перевернул страницу.

"30 января. 20:15

Не выдержал. Собираю вещи и возвращаюсь на съемную квартиру к Джею. С отцом у нас хорошие отношения, но все же это не мой дом. Это место чужое для меня. Но, даже приняв решение, я сомневаюсь. Боли усиливаются, и, кажется, уже начинается афазия. Боюсь, что он это заметит, но постараюсь скрыть... Надеюсь, она будет развиваться медленно, иначе не смогу закончить работу".

Анджей действительно заметил к весне, что друг стал часто забывать слова и задумываться, прежде чем ответить, но списал все на то, что Кристиан заработался, ушел полностью в дипломную работу. И тот сам укреплял его в этой мысли. Ах, Кристиан…

"5 февраля. 16:00

Работа превращается в муку, но я упорно иду к своей цели. Глупо, наверное, не знаю. Сегодня было жуткое головокружение. Джей вел меня домой под руку и все бурчал, что мне нужно больше отдыхать. Хорошо, что он не знает, что вскоре мой отдых станет вечным".

Конечно, он волновался за Кристиана, все же он был его другом, хоть и не таким чутким и проницательным, как должен бы быть, но… Впрочем, что бы это изменило?

"10 февраля. 23:00

Сложнее стало даже делать записи в дневнике, да и не слишком хочется, если честно. Боюсь, что он превратится в поминутное документирование последних дней моей жизни. Не хочу. Лучше напишу о работе. О работе... А что о работе? Ах да, нацисты и то человечнее были, если сравнивать с экспериментами, что описаны в архивных бумагах. Отцу бы в инквизиторы..."

Читать о том, что друг умирал, в одиночку сражаясь с ужасной болезнью, а он оказался в стороне, было невыносимо. И, приняв решение отойти от этих переживаний, он снова спасал Анджея от лишней боли и переживаний. Помог переключиться на более насущные вещи. Он уже не удивлялся, читая про жестокость Скайлара, но, как ни странно, страха перед мужчиной такие утверждения не вызывали.

"15 февраля. 11:00

Выворачивало сегодня все утро. Джей все подкалывал, что "неужели девочки вчера были такие страшные, что я решил упиться вусмерть?". А ведь вчера я не пил, совсем. Хотя девки и впрямь были не фонтан, а все красотки были заняты уже в начале вечеринки... Жалко, блин!"

Конечно, Анджей помнил и ту вечеринку, куда ему удалось вытащить "книжного червя", и утреннее похмелье Кристиана. Как он тихо смеялся с ним потом… И, снова утирая слезы, Анджей вдруг подумал, что Кристиан был прав, отчасти, ничего не сказав ему. Понял его до боли простой мотив. Он хотел прожить эти полгода так, словно ничего не изменилось. Хотел не чувствовать себя больным и ущербным, а получить от этой жизни все до последнего момента.

"18 февраля. 18:30

В своей работе я двигаюсь быстрее, чем планировал, но, судя по всему, медленнее, чем мог бы. Мне трудно оценить... А еще мне очень страшно. Не знаю, может, приступы паники обусловлены опухолью, но... Чем глубже я погружаюсь в эту работу, тем страшнее мне становится. Хотя чего мне уже бояться… Боли? Ха. Смерти? Еще смешнее. А вот страшно все равно..."

Господи, чем же таким занимался Скайлар, если даже Кристиану было страшно? Впрочем, может быть, дело было в предчувствии, что ему не дадут дожить? Хотя сейчас, читая эти пронизанные болью и безысходностью записи, Анджей невольно думал, а может, оно и к лучшему? Жаль только, что Крис так и не защитил диплом, над которым столько трудился.

"24 февраля. Время: не так важно.

Что ж, наверное, пришло время небольшой рефлексии... Нет, не о смысле жизни, трудно рассуждать о том, чего так и не познал, потому как не успел, да и не особо стремился.

Так о чем же мне порассуждать? О жизни и о смерти, наверное... Об этом, правда, тоже бы лучше рассуждать лет в шестьдесят, когда и пожить уже успел, и впереди у тебя еще лет двадцать... Я не успел первого, нет в запасе у меня и второго. Не страшно, просто чуточку жаль, что ничего не успел. И никаких "почти", действительно ничего. Только диплом, который, если его обнародуют, перевернет мир с ног на голову. Но его не обнародуют, я уверен. Впрочем, я хотел написать не об этом.

Осознание... Оно приходит довольно медленно, наверное, это защитная реакция разума. Просто есть факт — ты скоро умрешь. И ты судорожно пытаешься успеть хоть что-то до отведенного срока. Словно забыл сделать домашнее задание, но у тебя есть еще полчаса до урока, и ты еще можешь успеть... Только вот жизнь не домашка, а впереди не двойка по предмету, а... А что, кстати, впереди? Что ж, скоро узнаю... В полной мере я осознал только сегодня, когда увидел отца в слезах. Это нонсенс. Это шок. И это осознание, что ты уходишь. Несмотря на то, что тебя все-таки очень любят, ты уходишь навсегда..."

Анджей пытался сдержаться, но не смог, и рыдания вырвались из груди, словно он сейчас умирал вместе с Кристианом. И он в который раз отложил дневник, чтобы почти час проторчать в душе под струями едва летней воды, приходя в себя. Он не мог, просто не мог больше продолжать сегодня, хотя завтра был выходной, и можно было спокойно прочитать, или прореветь всю ночь. И он отдал себе приказ спать.

А утром почти до полудня строчил родителям письмо, накатав целых два тетрадных листа – самое его длинное письмо в жизни. Он писал о том, о чем так мало говорил или вообще молчал: о том, как любит их, и как благодарен за все, что они для него сделали. О том, что хотел бы успеть сказать до того, как его не станет. Кто знает, когда этот момент наступит? Ведь только за последние две недели он несколько раз был так близок к краю… Просил прощения, что не вернулся домой, рассказав о своей мечте, которую проще осуществить в большом городе. Обещал скоро проведать.

И был благодарен Кристиану за его дневник, который помог ему многое понять.

— И все же кое-что ты успел, — прошептал он, погладив фото друга.

А потом он гулял до самого вечера, не в силах вернуться домой. А когда все же вернулся, то занялся домашними делами, учебой. Анджей пытался занять себя чем угодно, только бы не подходить к дневнику, но ближе к полуночи он не выдержал и вновь погрузился в чтение.

"2 марта. 12:00

Ранняя весна, очень ранняя, но солнце совсем уже весеннее. Теплое и игристое, но любоваться на его игру я могу только в темных очках. Яркий свет, громкий шум, любой раздражитель вызывает приступы дикой боли. Боль теперь всегда сопровождает меня, но она монотонна, и к ней привыкаешь, но к этим приступам привыкнуть невозможно. Ах да, еще я разбил колено. Начались проблемы с координацией. Благо Джей не знает... Нужно возвращаться к отцу".

И действительно уехал. Как он сказал, ненадолго. Вот только, когда они прощались, у Анджея осталось в груди щемящее чувство потери. Следующая их встреча была в морге, и он подумал тогда, что это было предчувствие. Но нет, Кристиан действительно прощался навсегда.

"10 марта. 15:00

Только что закончил. Закончил диплом. Отец проверяет. Нет сил. Совсем. Несколько дней не был в универе. Постоянно тошнит... Ладно, главное, успел.

18:00

Снова звонил Джей. Постоянно убеждаю его в том, что я в порядке, просто немного приболел. Я не хочу встречаться с ним. Не могу себя пересилить. Ведь он сразу все поймет. Надеюсь, он подумал, что у меня такой голос от простуды, а... А не от того, что я едва дышу от слез".

От мысли, как Кристиану должно было быть тогда больно и страшно, собственные слезы сжимали горло спазмом. Ну почему, почему друг не позволил ему быть рядом в эту ужасную минуту, разделить с ним его боль. Разве не для того есть друзья, чтобы быть рядом в счастье и в горе?! Но Анджей не винил его, нет, просто сейчас ему было очень плохо.

"15 марта. 10:00

Сейчас лежу под капельницей и наблюдаю за тем, как отец проверяет диплом. По его лицу трудно понять, о чем он думает, но... Интересно, я успею защититься? Вряд ли. Буквально только что перестал видеть правый глаз".

Анджей прикрыл глаза. В тот день он звонил Кристиану справиться о здоровье, он так соскучился, так волновался, что простуда никак не проходит. Но друг не брал трубку. Если бы он знал тогда, где живут его родные…

"20 марта. 16:53

Отец заставил сдать генетический материал: кровь, сперма, спинномозговая жидкость. Даже не представляю, что он в итоге будет со всем этим делать. Да и все равно уже. Просто страшно от того, что ему трудно себя контролировать. Он все чаще просто обнимает меня и молчит. Мне кажется, ему гораздо страшнее, чем мне..."

На миг закрыв дневник, Анджей вспомнил тот момент, когда он сказал Скайлару про рубашку Кристиана, его невозмутимое спокойствие. И трудно было поверить, что друг пишет о том самом человеке. Впрочем, Скайлар сильный мужчина и, по прошествии времени, вероятно, способен себя контролировать. А может, он пытался забыть ту боль и просто запретил себе вспоминать. Анджей знал, что бывает такое. И сейчас было неловко за то, что пытался напомнить.

"24 марта. 19:45

Сейчас мне легко, мне не больно. В крови растворен морфий. Но более хреново мне не было еще ни разу за эти несколько месяцев. Боль — она доказывает, что я все еще жив, она заставляет меня бороться, а это состояние легкости, что вяжет на языке, убьет меня быстрее, чем опухоль".

Морфий. Значит, боли становились невыносимыми… Анджей долго не решался перевернуть страницу, уже зная, что она последняя, но потом таки сделал это, решив оставить пытку в уходящей ночи.

"31 марта. 15:06

Сейчас держу в руках свою дипломную работу. Не просто папка с отпечатанными на принтере страницами. Нет. Подарок отца — хорошо оформленная книга, жесткая обложка, глянцевые листы. Мое имя и на обложке, и на форзаце. И зачем он потратил столько денег?.. Все равно ведь сожжет, как только, так сразу. А может, и сохранит, только для себя. В память обо мне..."

Сделанная за два дня до гибели Кристиана запись оказалась последней. Дальше на бумаге кто-то писал только слезами. Был ли это сам Крис или его отец, обнаруживший дневник, Анджей не мог сказать, лишь тоже сделать приписку, прежде чем отложить тетрадь. И проплакать несколько часов, оставшихся до рассвета.

Приняв решение незаметно вернуть дневник на место, не открывая Скайлару, что ознакомился с ним, он положил дневник в рюкзак, чтобы осуществить задуманное, как только представится возможность.

Несмотря на то, что было очень тошно, несмотря на то, что голова была чугунной, через несколько часов Анджей был на работе. Просто работал, словно на автомате, пока из этого состояния его не вырвал Скайлар, положивший руку ему на плечо.

— Анджей... Анджей, вы меня слышите? — обеспокоенно поинтересовался мужчина. — Вы плохо выглядите. Идемте, вам нужно пообедать.

— Скайлар?! – молодой человек потер глаза, чтобы убедиться, что это именно он. Посмотрел на часы и слабо улыбнулся. – Да и правда, надо бы, — согласился он, тяжело поднимаясь на ноги. – Приезжали за образцами?

— Вы бледны. Что-то случилось? Мне кажется, вы совсем не спали, — мужчина покачал головой, провожая парня до ближайшего кафе.

— Так и есть, — честно признался Анджей, да и глупо было бы отрицать, с таки-то синяками под глазами… — Никак не мог уснуть.

Он поглядывал на сидящего напротив мужчину, и в голове звучали строки из дневника голосом Кристиана. Даже подумалось: вот так и начинается безумие…

В свою очередь Скайлар внимательно смотрел на парня.

— После обеда я отвезу вас домой. От вас сегодня в клинике все равно толку мало, — мужчина сделал заказ и передал меню Анджею.

Тот вздохнул, молча признавая эту правду спутника, и заказал салат и крепкий черный кофе. Тихо сказал:

— Не хочу домой.

Он вообще не хотел оставаться сейчас один, наедине с мыслями и голосом друга в голове.

Скайлар как-то странно посмотрел на парнишку и понимающе кивнул.

— Может, тогда ко мне? Вам в любом случае нужно отдохнуть.

Анджей решился поднять на мужчину взгляд и искренне улыбнулся:

— Если только я вам не помешаю.

— Нет, ни в коем случае. Кроме того, нам нужно кое-что обсудить.

Обсудить? Анджей вновь испытывающе посмотрел на отца друга и кивнул. С трудом запихнув в себя еду, он запил ее горячим кофе, немного прояснившим разум. Сказать, что Скайлар заинтриговал его, было не совсем верно, сейчас Анджеем владело нечто сродни апатии. Но какая-то частичка его мозга понимала, что это что-то определенно важное, и не стоит отказываться.

Управившись со своей порцией, мужчина вывел парня на улицу и, попросив подождать, ушел в сторону стоянки клиники, откуда вернулся уже на машине. Открыл дверцу со стороны пассажира.

— Садитесь.

Анджей с готовностью нырнул в салон, садясь рядом.

— Спасибо вам, — сказал он. После смерти Кристиана ему и податься было некуда. Единственным другом он оказался, остальные так, приятели, с которыми можно оттянуться, языком потрепать, а вот душу открывать — не хотелось.

— Пока не за что, — тихо ответил мужчина, уверенно направляясь в сторону своего дома.

Анджей едва заметно усмехнулся, но не стал возражать. Движение убаюкивало, и он прикрыл глаза, не заметив, как задремал. Чтобы, вздрогнув, распахнуть глаза, когда его потрясли за плечо. Улыбнулся.

— Простите.

— Все нормально, просто я думаю, в кровати будет удобнее, — хмыкнул мужчина, покидая автомобиль и провожая парня в квартиру.

— Вы правы.

Оставив его одного в спальне, Скайлар удалился на кухню. Тянуло прилечь и отрубиться, но Анджей заставил себя достать дневник Кристиана, погладив в последний раз. И только поставив его на прежнее место, лег. Наверное, он проспал много часов, потому что когда вышел заспанный на кухню, за окном было уже темно.

— Выспались? — чуть улыбнувшись, поинтересовался Скайлар, разливая чай по чашкам.

На кухонном столе лежала какая-то книжка, целиком нашпигованная закладками и стикерами с пометками.

— Да, — улыбнулся Анджей в ответ. – Иногда я забываю, что сон — необходимая составляющая для полноценной жизнедеятельности живых организмов. Но это так.

Он сел на табуретку, бросив на книгу более пристальный взгляд, в котором было любопытство.

Скайлар подал к столу чай и сладости, судя по всему, испеченные его дочерью. Заметив его взгляд, мужчина понимающе усмехнулся:

— В таком случае теперь можно приступить к разговору. Дело в том, что я наблюдал за вашей работой в клинике, и теперь хотел бы предложить работу в качестве моего личного помощника.

Анджей замер, не донеся печенье до рта, и недоверчиво посмотрел на Скайлара, не понимая, чем заслужил такое доверие. Ведь если верить дневнику Кристиана, эксперименты, которыми занимался мужчина, были не только опасными, но и ужасными. Годился ли он для работы с ним, способен ли был?

— А… в чем будут заключаться мои обязанности? – полюбопытствовал он, пряча взгляд в чашке.

— Будете ассистировать мне во время экспериментов, помогать с ведением архивов, в общем, заниматься тем, чем был занят Кристиан, — спокойно ответил мужчина, отглотнув чая.

Анджей едва заметно вздрогнул от упоминания друга, воспоминания от прочитанного были слишком свежи, чтобы не реагировать. Было немного страшно, но, с другой стороны, предложение было так заманчиво… Его шанс сделать что-то в этой жизни, послужить на благо человечества. А еще узнать больше о Кристиане и разгадать тайны, которые окружали его отца.

— Вы уверены, что я справлюсь? — уточнил он на всякий случай.

— Абсолютно уверен. У тебя есть базовые знания, полученные в школе и институте. Тому, чего не знаешь, я обучу. Мне не впервой работать с новичками, — спокойно ответил мужчина, делая еще глоток. — Да и к тому же зарплата будет в несколько раз выше, чем в клинике.

Анджей усмехнулся. Убойный аргумент?! Нет, деньги, конечно, вещь хорошая, но они не главное в его решении. Которое, он это прекрасно понимал, уже принято.

— Я согласен.

Правда, остался вопрос: почему все-таки он? Ведь наверняка Скайлар был знаком и с более способными и опытными кандидатами на сие вакантное место. В память о сыне?

Мужчина кивнул и протянул Анджею книгу, прежде лежащую на столе.

— Это диплом Криса. Он поможет тебе войти в курс дела и более-менее конкретизирует то, чем занимается наша команда.

Тот самый диплом. Пальцы мягко скользнули по обложке, на которой было имя друга. Кристиан, ты кое-что успел… И пусть книга в единственном варианте.

— Хорошо, — Анджей прижал диплом к груди. Пообещал: — Я постараюсь стать достойным его преемником.

Мужчина как-то странно посмотрел на парнишку, закурил, тихо выдав:

— Он так же прижимал его к себе тогда...

— Люди так устроены, им очень важно, чтобы после них осталось хоть какое-то напоминание о том, что они существовали.

Анджей отчаянно старался сдержаться, но слеза скатилась по щеке.

— Эй, не реви, — мягко улыбнувшись, мужчина потрепал парнишку по волосам, — он бы этого не хотел.

— Да, я знаю, — стер Анджей непрошеную влагу, хотел улыбнуться, но не смог. Участливо коснулся руки Скайлара. — Простите меня, знаю, вам и так очень тяжело, а я…

— Все хорошо, — мягко коснулся мужчина чужой щеки. — Я справлюсь. И ты тоже. Со временем все сгладится. Нужно только потерпеть.